Вдруг с её стороны подул порывистый ветер, будто норовя сбросить меня с моей скалы. Мне стало не по себе. Вот она подошла к подножию моей скалы, приложила ладонь козырьком ко лбу и глянула на меня сощуренными глазами.
– Ну, что, страдалец одинокий, испугался? – в голосе её я почувствовал угрозу. – Не бойся, в морскую пучину не брошу. – Загорелое её лицо просияло злорадной улыбкой.
– А я и не боюсь, – предательски задрожал мой голос.
– Подайте даме руку, – она протянула свою крепкую руку.
– Пожалуйста! С удовольствием! – я помог ей взобраться на мою скалу и снова уселся в любимое каменное кресло.
– А ты не очень гостеприимный, – заметила она.
– Хотел бы я знать, с кем имею честь? – проворчал я, подавляя в себе волнение.
– О! Да у тебя здесь совсем не дурно. Прекрасный вид на море, – восхитилась она. На мой вопрос она так и не ответила.
Она долго стояла лицом к морю, любовалась видом и что-то про себя бормотала. И в это мгновение прямо на глазах ясное небо стало мрачнеть, со всех сторон к нашей скале потянулись тёмные тучи, засобирался дождь. Она глубоко вздохнула, словно перед чем-то решительным, и повернулась ко мне:
– Неужели до сих пор так и не узнал?
– Извините, пока нет, – неуклюже выдохнул я, находясь в каком-то жутком трансе.
– Так. Значит, они меня не узнают, – взгляд её становился хищным. – Хорошие штучки. Стоило сменить наряд, некоторые манеры и родное дитя становится Идолищем поганым. Ну, хорошо. Посмотрим, что будет дальше.
– А Вы меня не пугайте, не из пугливых. Лучше скажите, что Вам от меня нужно? И вообще – как Вы сюда попали?
– Да уж видно, какой ты храбрый. Ну, хо-ро-шо. Надеюсь, ты уступишь мне сегодня своё кресло?
– Пожалуйста, садитесь на здоровье, – я поспешил встать.
– Да, ты и постоишь. Тебе сегодня положено стоять… Ну-с, так зачем ты сюда пожаловал? – она уселась в мое каменное кресло.
– Мне-то было зачем. А вот Вас, какая нелёгкая затащила сюда?
– Меня? – она призадумалась, потом усмехнулась. – Меня? М-да, однако, ты не приветлив. Пожалуй, даже жестоко с твоей стороны. – Она глотнула воздуху так, будто что-то застряло в горле.– Жестокий ты, – и глянула с обидой. Я-то думала, ты ждешь меня, зовёшь к себе. – Она сникла, вся ушла в каменное кресло, свесив на колени голову. Золотые волосы рассыпались и прикрыли лицо, словно птичьим крылом. Мне показалось, что она плачет, и только тут меня осенило, и я узнал в ней что-то до боли знакомое.
– Гизела! – вырвался у меня радостный вопль. – Неужели это ты, Гизела? Дай посмотреть на тебя… Гизела! Да как же я, тупица, не узнал тебя? Но ты так изменилась. 3ачем ты волосы покрасила? И кто тебя так вырядил?
– Я стала хуже, да? – жалобно прозвучал её голос.
– Нет, нет, что ты, – поспешил я успокоить её. – Ты стала лучше. Ты – прекрасна! Как я ждал тебя…
– Я тоже ждала. Думала, ты совсем забыл меня. Ты молодец, что пришёл сюда, к своему любимому месту. Ты ведь не забыл меня? – ласково, снисходительно глянула она.
– Как можно? – с огорчением возразил я. – Ты такая необыкновенная. Но сильно изменилась. Я и не подозревал, что ты такая отчаянная… Послушай, откуда тебе известно это место?
– Мне все о тебе известно, – решительно заявила она. – Ну, а теперь – к делу. Ты садись-ка в своё кресло. А я буду говорить.
– Да я постою. Сиди, пожалуйста, – поспешил я возразить.
– Я буду говорить стоя, – заметила она вдруг менторским тоном. – Я буду говорить стоя, и следить за морем. А ты будешь слушать меня сидя, – сурово распорядилась она и, повернувшись к морю, на мгновение застыла.
