Взгляд её устремился вдаль и застыл, словно объектив фотокамеры, сфокусировав тот небольшой квадратик моря, где едва заметно колыхалось рыболовецкое судёнышко. Ничего, кроме этого далекого кораблика, она теперь не видела. Погрузившись в себя, она вдруг вполне явственно услышала знакомую мелодию. Вначале Полина удивилась, подумала, что это поют-шумят где-то там далеко свинцовые волны. Или это кричат тоскливые в ветреную погоду чайки?
Радость – это море,
Море – это горе.
Шторм – когда беснуется вода-а-а-а…
Скоро шумный берег скроется из вида,
Скоро море будет бить в набат…
Девушка приехала сюда ранней весной, в холодный ветреный день. Но ни скверная погода, ни мрачный, безрадостный вид крохотного посёлка не напугали её. Полина знала, что поедет в глушь, когда ещё училась и жила в большом красивом городе в Приморье. Но вот когда оказалась здесь, на дальнем рыбоприёмном пункте Колымы, ей стало не по себе. Она даже оглянулась на автобус, который заходил сюда лишь два раза в неделю: не уехать ли с ним обратно и сказать директору рыбокомбината, что она пошутила, просясь к черту на кулички, что она согласна работать на центральном рыбозаводе. Нет, теперь уже никаких шуток. Полина решительно направилась к самому длинному бараку – цеху рыбообработки.
– Каким ветром тебя занесло, дивчинушка? – встретила её приземистая, грудастая женщина, отстраняя Полину от прохода, словно пушинку.
– Я к вам по направлению, – как можно бодрее ответила Полина.
– Вон оно как, – пропела густым голосом грузная женщина и широко, по-свойски улыбнулась. – Да ты ещё совсем маленькая. Ну, ничего. Значит, ты и есть наш долгожданный мастер? Вот славно! Мария Дмитриевна! – позвала она. – Подите-ка сюда, гляньте, кто к нам пришел. А ты, доченька, садись, будь как дома. У нас люди все простые, свои. Ну, давай знакомиться: Анна Панкратовна, старший мастер цеха, – женщина протянула огромную, шершавую руку, пахнущую сельдью.
– Полина Александровна, – представилась приезжая.
– Поленька. Имя-то, какое красивое, редкое. Тебе сколько лет-то?
– Ох, стара я, Анна Панкратовна, – приободрилась Полина. – Третий десяток уже разменяла.
– Ха! Вот уморила! – весело рассмеялась Анна Панкратовна. – Двадцать лет – это же самый цвет. Мне два раза по двадцать и то в старухи не спешу. – Анне Панкратовне пришлась по душе девушка, и она поспешила помочь ей побороть смущение и неуверенность, которые угадывались даже в намеренно бодром голосе. – Ты, главное, не робей, не стесняйся. И нас, баб, не сторонись. Мы здесь бабы, как говорится, битые. Работаем по многу лет, друг друга знаем, уважаем. Огрубели, правда, без цивилизации, но ничего – жить можно.
Пришла на зов начальник цеха Мария Дмитриевна, женщина постройнее Анны Панкратовны, но тоже крепкой стати. Сбежались незвано и все работницы цеха – надо же взглянуть на нового мастера. И женщины откровенно, со знанием дела, рассматривали Полину, расспрашивая о «материковских» новостях, о приморской погоде, о личных делах, обо всём, что непременно хочется узнать от незнакомого человека. Женщины были все одна к одной – здоровые, шумные, значительно старше Полины.
– А ничего себе, наша конопатенькая тростиночка, – заключила одна из женщин, когда все отправились по рабочим местам.
– Вот видишь, какие они славные, – как бы подвела итог знакомству Анна Панкратовна. – Главное – дело своё хорошо знают. Я, к примеру, всё больше советуюсь с ними, чем командую – дружнее получается, веселей.
