В новой школе перестроиться было непросто, хотя в действительности этого и не требовалось — его способ познания помогал избежать зубрёжки и давал отличные результаты. Что вновь вызывало неудовольствие других. Вкупе с тем, что Инно на фоне остальных учеников его возраста был довольно хрупким, это тоже ставило его не в самое лучшее положение. На вторую декаду с момента перевода в Северный город Вилес, негласный лидер их класса, подкараулил его в коридоре у душевых вместе с несколькими учениками.
— Что, привык к чистоте у себя в Восточном городе? — ехидно спросил он, заслоняя собой проход. — Или думаешь, что за четыре года в нашей грязи не испачкаешься?
— Я не понимаю, о чём ты, Вилес, — глядя ему в глаза, ответил Инно.
— Всё ты понимаешь. — Тот схватил его за ворот комбинезона, но резко отпустил — в коридоре послышалась чья-то тяжёлая поступь.
— Почему не в комнатах? — громко спросил Ленц и, подойдя ближе, добавил: — Меркор, останься.
Инно, поправив одежду, послушно дождался, пока Вилес с дружками скроются в полумраке засыпающей школы, словно муравьи, устремившиеся под конец дня в свои жилища, и с вопросом посмотрел на Ленца. Угрозы не ощущал, тот всегда казался ему самым дружелюбным наставником школы.
— Можешь глянуть на кое-что? — спросил Ленц и извлёк из одного из многочисленных карманов комбеза крошечную проекционную панель, переключил её в режим голограммы — в сумраке возник глайдер размером с кулак Инно, блестевший полированными крыльями.
— Это «Жаворонок». Кажется, — запнулся Инно. — Я вживую никогда не видел, только на проекциях. Нас же нечасто выпускали из интерната…
— Тебе завидуют, — резко сменив тон, произнёс Ленц. — Тебе действительно повезло, Инно. Просто они выбрали неправильный повод.
— И в чём же мне повезло? — нахмурился тот, но голограмма резко свернулась, и Ленц, оставив вопрос без ответа, зашагал в сторону комнат наставников.
Инно же задержался в коридоре, наслаждаясь столь недооценёнными им ранее благами — тишиной и одиночеством. Правда, последнее было спорным — всегда чувствовал присутствие Янин. Будто она была рядом. Будто он знал, какой предмет она сейчас изучает, или даже слышал её мысли. Разве это не было Знанием? Только не в масштабах Конкордии, конечно, это было Знание двоих.
Часть занятий проводил директор Бантор лично — правда, уже без загадочного перстня. Даже шумные и дерзкие ученики замолкали под его властным взглядом, никто не отпускал подколов про Знание — директору оно было доступно в полной мере. И в его руках Знание было силой. Насколько Инно стало известно, невронов из всех наставников не было только у Ленца — он вырос в школе и, имея практически нулевой ИВЗ в сочетании с высоким интеллектом, остался здесь работать.
Привычка Инно бродить по коридорам после отбоя однажды стала причиной подслушанного разговора старших учеников, он сразу узнал соседа по кровати Ярма, а вот голос второго был незнаком. Пришлось спрятаться за полупрозрачную перегородку, чтобы не дать себя обнаружить.
— Чейни, правда, что невроны генерируют Знание? — спросил Ярм.
— Нет, Ярм, Знание существует без них, невроны лишь дают доступ к определённым уровням и ограничивают — к другим.
— Ну так я и говорю, что в мозги вживляют железки с программой, чтобы управлять толпой.
— Не совсем, хотя общий смысл такой. Ещё я слышал, что Знание реально. Только отношения к невронам не имеет. Говорят, его чтят даже в Доме.
