Так
думала тогда…
А
рано утром собралась домой. Хотела убраться, пока Лизка еще дрыхнет, но не
вышло. Она проснулась, влила в меня добрую порцию кофе и пообещала отвезти на
своей машине.
—
Но ведь она осталась на парковке возле отеля, — напомнила ей. — Так что я на
автобус.
—
Не надо, — попросила Лиза и, словно бы нехотя, добавила. — Лев Трубецкой
позаботился о моей малышке.
Я
выглянула из окна — действительно, глянцево-розовый «Жук» стоял под окнами,
дожидаясь хозяйку.
Путь
до моего дома занял не больше получаса. Лиза оживлено болтала, попеременно
зевая и матеря почем зря тех, кто отказывался уступать ей дорогу. А меня
терзало подозрительное чувство тревоги. Как будто надвигалась гроза, но только
я чувствовала ее приближение.
Волнение
усилилось, когда я заметила, что шторы дома плотно закрыты. Отец любил свет и,
просыпаясь с первыми петухами, первым делом впускал в квартиру свет.
—
Ты чего? — Лиза заметила мое напряжение. — Привидение увидела?
—
Не знаю пока, — честно призналась я и прижала ладонь к сердцу. — Надеюсь, с
отцом ничего плохого не случилось.
Я
взбежала вверх по лестнице, толкнула дверь квартиры — та оказалась не заперта.
Внутри все было перевернуто вверх дном, как будто к нам, и правда, залетел
ураган. Шкафы перерыты, вещи свалены в кучу, посуда разбита. И среди всего
этого безобразия, держась за ножку стола, сидел на полу отец. Он поднял на меня
заплаканные глаза — на его скуле красовался огромный пунцовый синяк.
—
Дочка… — как-то жалобно проговорил он. — Как я мог?..
—
Что мог? — не поняла я. — Ты упал, ударился? Вызвать скорую?
Отец
и прежде перерывал квартиру на предмет поиска ценных вещей, которые можно
проиграть. Но никогда прежде не устраивал подобного беспорядка.
Отец
схватил меня за руку, глаза его блестели лихорадочным блеском:
—
Они найдут тебя, дочка. Беги!
Кажется,
у него совершенно повредился рассудок.
—
Никуда я не побегу, папа, — попыталась успокоить я. — Сейчас наведем здесь
порядок, приложим лед к твоему ушибу.
—
Нет, деточка, ты не понимаешь, — отец замотал лохматой, давно не стриженой
головой. Сейчас он напоминал уличного пса, с надеждой и тревогой заглядывавшего
в лицо случайного прохожего. — Это
жуткие люди, они не остановятся, пока не получат свое. Я проиграл им…Ему. Проиграл все, что имел. Мамины часы, портсигар
деда, квартиру. И тебя… Герман Баженов хочет забрать тебя, девочка. Ты должна
бежать. Бежать как можно дальше и спрятаться, иначе…
Отец всхлипнул, уткнувшись в мою ладонь, и не
договорил.
Виктория
—
Бежать?.. — уныло повторила я. — Но как же ты?
—
Я человек конченный, доченька, — обреченно проговорил самый близкий мой
родственник упавшим, выцветшим, словно старая фланель, голосом. — Спасай себя,
обо мне не думай.
—
Нет, так нельзя, — решила я. — Об этом не может быть и речи. Если бежать, то
вместе. Но куда?..
—
Ко мне, разумеется, — объявил необычайно бодрый для такой прискорбной ситуации
голос.
Обернулась
и встретилась взглядом с зелеными глазами подруги. Я не заметила, что она пошла
вслед за мной. И, несмотря на то, что мы с ней прошли огонь, воду и медные
трубы, испытала некий дискомфорт. Меня Лиза пусть видит любой, но отца… Сейчас
он выглядел каким-то диким, потерянным и в то же время слишком уязвимым.
—
Спасибо, дорогая, но это не твоя проблема, — невесело усмехнулась я. Конечно, с
ее обеспеченностью Лиза никогда и ни в чем не нуждалась, все ее прихоти до сих
пор исполняются по первому требованию. Но мы с отцом не бездомные котята, она
не может взять и взвалить на себя такой груз ответственности. — Мы разберемся
сами. Спасибо тебе… За все.
