Мария хотела начать ругаться за то, что он не способен выключить анализ даже ночью в её постели. Но вдруг поняла, что ей стало легче, спокойнее и она просто искренне ему благодарна за то, что он всё объяснил. Пусть этот сон был невероятно страшным, но теперь он не пугал. Он стал понятным и потерял свою силу.
Майк обнял её, и она заснула у него на плече. Проспав до самого утра без пугающих сновидений.
А он не смог сомкнуть глаз.
Вся последующая неделя была полна огромного количества чётких, размеренных и невероятных событий в жизни Марии. В понедельник с самого утра на работе она объявила, что уходит, чем вызвала шквал недоумения и возражений. Виктор заходил к ней пять раз за день, удостовериться, не было ли это шуткой и не передумала ли она.
Она категорически заверила его, что это не шутка, и дала себе неделю на то, чтобы завершить дела и подыскать подходящую замену. Знакомые рекрутёры набросились на горячую вакансию, как голодные акулы. Уже к среде она провела три собеседования, и одной из кандидатур была крайне довольна. Она представила их все генеральному со своими рекомендациями и оставила решение за ним. Виктор до сих пор пребывал в шоке от происходящего, но с её мнением согласился. И вечером этого же дня она передала дела новому руководителю по персоналу её уже бывшей фирмы с финальной рекомендацией избавиться от бестолковой помощницы.
Мария демонстрировала рынку свою компетентность и хладнокровность. После объявления причин её ухода ни у кого не должно было зародиться и намёка на подозрение в том, что она могла утратить самообладание, поддаться панике в тяжёлых жизненных обстоятельствах и оставить предыдущее место работы на произвол судьбы.
Отец звонил каждый день. Вечером, в понедельник, уставший и злой, он позвонил после разговора с семьёй, в лицах и чувствах передав все их рыдания и тревоги. Мария выслушала, успокоила его и продиктовала адреса, телефоны и время записи его жены и обеих её дочерей к разным психотерапевтам. Предварительно днём у Майка она взяла несколько контактов успешных специалистов по работе с горем и ведением родственников смертельно больных.
Во вторник папа позвонил узнать, как прошёл её разговор с мамой. Днём она сообщила им, что заедет ненадолго вечером после работы. Приехала поздно, дети уже спали, и её ждали за кухонным столом два напуганных и серьёзных женских лица. Она быстро прошла в дом, села на отведённое для неё место и без прелюдий сразу рассказала всю основную информацию без дополнительных разъяснений. Мать почему-то залилась пунцовой краской и поникла головой. Эль открыла рот и ничего не сказала, таки не проронив ни капли своих ненатуральных детских слезинок. Дальше Мария чётко и доступно рассказала им все последующие действия, разработанные ею для всех – для неё, для отца, для компании и для них самих.
– Ты же не хотела работать на него, – возмутилась мама.
– Его там пока не будет, – успокоила её старшая дочь.
– Почему первой он сказал именно тебе? – вдруг с невероятной обидой и злобой спросила сестра. – И почему ты сейчас рассказываешь нам, а не он сам?
– Потому что с него хватило уже и одного рыдающего семейства. А его спокойствие- сейчас наша основная задача. И можешь не волноваться, единственная, кому он действительно рассказал сам, была Лиза. – Мать удивлённо подняла брови. – Поревнуй к ней, если хочешь. А мне пришлось клещами из него всё тащить, когда сама позвонила. А как часто звонишь ему ты?
