– Не ври. У тебя память, как у Шелдона.
– Не так чтобы. Нуу. Например, Смердяков.
– Фи! И почему. Он же гадкий. Никто его не любит. Даже в критике так написано.
Агний, улучив момент, нырнул под плед и устроился рядом с ней.
– Ах! Ну. Может, потому что у него полоски снаружи: у зверья полоски снаружи, у человека внутри (суеьу эриэнэ таьыгар, киьи эриэнэ иьигэр).
– Хмм… Но тут же типа наоборот, он – лакей, а потом бац.
– Почему (начинает умничать). С самого его появления с трактатом среди Карамазовых выдаётся без особого иносказания, что он – полудракон, что в тихом омуте черти водятся и что входит в число тех, кто вдруг с оружием без особой видимой причины врывается в супермаркет.
– И он тебе симпатичен, тоже мне.
– А что ты хотела, чтобы я выбрал среди этого скопища разврата и бентоса?
– Ну, женщин каких-нибудь.
– Ой, мне тут одной хватает! Одна за сто.
Далила под пледом ощутимо толкнула его, так что он чуть не скатился вниз.
– Ты выбрала сие из-за моих распрей с этими доморощенными карамазовыми?
– Нет же. Вообще не думала об этом. Просто эта книга в моём собственном списке литературы, которую я хочу прочесть. Давно уже.
– Какая умница.
Целует.
– Ничего не так.
– А ещё что, кто в твоём списке?
– А он не составлен на бумаге, так что я точно не знаю.
– Мм…
– Кто твой любимый писатель?
– Ты.
– Ну, Агний, без шуток! Без субъективки.
– Тогда, все.
Далила не очень любит говорить с ним про книги. Потому что Хрисанф – натуральный книжный червь. Он оправдывается тем, что это помогает ему снять стресс, но поскольку такие изъяснения лишь оскорбляют её, то он тоже старается не копать эту тему. Толстые книжки – это не по части Кирсановой. Зато Кирсанов один такой талмуд может съесть за один вечер и хоть бы что. Она даже могла поймать его на том, что тот, как вор, конъюгирует содержимое какого-нибудь заинтересовавшего романа в совсем, допустим, серьёзном месте, чтоб потом позырить на досуге. Но в основном, конечно, предпочитает получать удовольствие прямым естественным способом.
– А как тебе Достоевский?
– Ну, так. На тройку сойдёт.
– Почему только на тройку?
– Ты же рассердишься, если я стану восхвалять его на чем свет стоит.
– Нет, не рассержусь.
– Нормальный чувак. Перефразируя, "Умного человека и почитать любопытно".
– Да не скромничай. Признавайся уже, выдохни, разрешаю.
– Далила, опять ты меня подкалываешь! Ну, достался тебе задрот с головы до пят. Что поделаешь, такой уж я уродился.
– Мне вот в почти концовке понравилось про адвоката.
– В какой части?
– Ну, про то, как он выглядел. Я вообще не читала этого автора, но почему-то считала, что юмор – это не про него.
– А оказалось?
– Ха-ха-ха!
Она нашла заветные строчки и прочитала их вслух. Как говорится, сама же читала, сама же смеялась. Хрисанф добродушно улыбнулся, умиленный её поднявшимся настроением.
– Не так, чтоб прям уморительно, просто заметочно.
– Ха-ха-ха! Да, я знаю, что, может быть, это просто беглое описание. Или что такая анатомия. И если в действительности, то нет ничего смешного во внешности людей, над чем можно было бы издеваться. Но это! Ха-ха-ха! Без никакого сарказма и ненависти. Просто, как у будто у человека есть чувство юмора. Так мило!
Агний, несколько смущённый её хохотом, хочет присоединиться, но не совсем догоняет, почему в таком жанре она зацепилась именно за этот мелкий фрагмент, особо не относящийся к общему замыслу. Но ему приятно, что ей так весело от сущего пустяка.
