– Поменьше его слушай, у него иногда путаются мысли.
Не комментирую, мне просто хочется уйти, потому что в комнате заветный телефон.
Но Рамиль делает ко мне шаг, а охранники исчезают так стремительно, как будто их стерли резинкой с бумаги.
– Я провожу тебя наверх, – подступает еще ближе, и мне хочется завопить, до чего страшно.
Он хочет пойти со мной в мою комнату? Но зачем?
– Позвонишь подруге при мне, – командует, когда проходим в комнату, которая, видимо, будет моим пристанищем.
Рамиль хлопает рукой по выключателю на стене, и спальня освещается золотым мерцанием. Уютная и небольшая, со стильным классическим дизайном. Двуспальная кровать, накрытая парчовым одеялом цвета охры, занимает центральное место. По бокам прикроватные тумбочки, на стенах картины с изображением дам девятнадцатого века и фруктов, тяжелые золотистые гардины плотно задернуты. Здесь сумрачно, прохладно, и тонкий приятный аромат наконец стирает из обонятельной памяти запах табака и лекарств.
Я начинаю становиться понятливее, молчаливее, проигрываю вперед разговор с Басмановым в мгновение ока и понимаю, что спорить бесполезно. Ведь он уже выдрессировал меня, как собаку Павлова, научил реагировать на свой голос и приказы.
Так, значит, никакой свободы слова и передвижений? Даже мнимой?
Медленно иду к своему рюкзачку, сиротливо примостившемуся на кресле возле полукруглого трюмо с зеркалом. Достаю его и хочу нажать на «вызов», но телефон начинает вибрировать в моих руках. Сначала пугаюсь, как будто отвыкла от банальных действий и разучилась отвечать на звонки, а потом всё же нажимаю на прием вызова.
Но это не Сашка, а я даже не разглядела, кто звонит, перед глазами мутная пелена. То ли слезы, то ли усталость так действует, то ли здесь не слишком светло.
– Марьяна! – в ухо гремит голос дяди. – Ты, маленькая дрянь, почему не берешь трубку?!
Сжимаю телефон в руках и беспомощно прикрываю глаза. Почему он кричит? Почему они все приказывают и кричат?! Он совсем обо мне не волновался?
– Вот что ты нас втянула, неблагодарная? – это трубку вырывает тетя Лариса, едко и противно шипя мне прямо в ухо, так ощутимо изливая на меня свою ненависть, копившуюся годами. – Девочки плачут, их напугали бандиты! По твоей милости Вова чуть в больницу не загремел! Искололи уколами, весь на нервах! Ты его бизнес разрушила, спуталась с бандитом, проститутка, а теперь из-за тебя всё под откос летит!
– Не ори, Лара! – снова дядя, продолжает ругать меня, а я трясусь, бледнею и не могу вымолвить и слова. Наши взгляды с Басмановым ведут перекрестную войну. Он сверлит меня своим, а я молча, трусливо прошу меня защитить, потому что он виноват в развале агентства дяди. Или всё же я?!
– Марьянка, ты слышишь, негодная?! Слышишь? Меня в налоговую вызывают! Работников уволить придется! Клиенты телефон оборвали! Мы из дома боимся выходить! А ты… Ты…
– Вова, Вова! – тетя истерит, и я сама едва дышу в ужасе от того, что происходит по другую сторону связи. Что там творится?!
– Пусть не возвращается домой! – кричит дядя, но уже не мне, а Басманову, который перехватил трубку и оттолкнул меня, я безвольно упала на диван и прикрыла руками лицо, а потом и уши.
За что? Почему меня так обзывают? Я не заслужила! Была бы я родная, разве бы меня выкидывали сейчас из дома? Орали бы так?!
– Прекратите вопить! – рявкает Рамиль, а мне его голос кажется гласом из ада, куда меня затащили черти, чтобы жарить на костре за свои прегрешения.
