Когда все до некоторой степени успокоилось, Тинталья разжала лапы, и двое людей вывалились к ее ногам на деревянный настил. Она отодвинулась, усаживаясь поудобнее, и удовлетворенно сказала:
– Теперь вы не пропадете.
– Теперь… не… пропадем, – задыхаясь, кое-как выдавил Рэйн.
Сельден вовсе лежал, точно оглушенный крольчонок.
Потом слуха Рэйна достиг топот великого множества ног и приглушенный ропот бесчисленных голосов. Он повернул голову и увидел огромную толпу, заполонившую набережные. Все выглядели предельно усталыми, многие были перемазаны, словно только что прибежали с работ в подземельях. Иные сжимали землекопные инструменты как оружие. Люди остановились на почтительном расстоянии, во все глаза рассматривая Тинталью. Рэйн увидел свою мать – она вовсю работала локтями, проталкиваясь вперед. Достигнув первых рядов, она в одиночку бесстрашно вышла вперед и медленно направилась к драконице. Но вот она заметила сына – и мигом утратила весь интерес к громадному и чудесному существу.
– Рэйн! – окликнула она изумленно. – Рэйн! – Ее голос сорвался. – Ты жив! О, хвала Са!
Она подбежала к нему и бросилась подле него на колени. Рэйн дотянулся и взял ее за руку.
– Ты видишь? – проговорил он тихо. – Она живая. Я был прав. Драконица… живая…
Янни не успела ответить. В толпе прозвучал женский вопль, и к ним бегом бросилась Кефрия. Подбежав, она крепко обняла Сельдена:
– Во имя Са, он жив, жив! Но что с Малтой? Где Малта? Доченька моя…
Рэйн кое-как заставил себя произнести страшные слова:
– Я ее не нашел. Боюсь, она погибла в городе.
Кефрия закричала. Долгим, жутким, отчаянным криком.
– Нет, нет, не-е-е-ет!
Сельден в ее объятиях так и побелел. Храбрый парнишка, выстоявший вместе с Рэйном в тяжком испытании под землей, снова превратился в маленького испуганного ребенка. Он разрыдался вместе с Кефрией:
– Мама, мама, ну не плачь!
Сельден дергал ее за одежду, но она ничего не видела и не слышала.
– Та, кого вы называете Малтой, не умерла, – перебила драконица. – Так что хватит вопить! Вы, люди, совсем собой не владеете!
– Не умерла? – изумился Рэйн.
Сельден схватил плачущую мать и крепче тряхнул ее:
– Мама, послушай, что говорит драконица! Она сказала, что Малта жива! Ну, не плачь! Наша Малта жива! – И он оглянулся на Тинталью, его глаза сияли. – Ты можешь верить драконице. Пока она меня несла, я… ну прямо кожей чувствовал ее мудрость!
За их спинами с новой силой загомонила толпа, собравшаяся на причале:
– Она разговаривает!
– Драконица говорит!
– Вы слышали? Слышали?
Кто-то изумленно кивал головой, кто-то не желал ничему верить:
– Ничего я не слышал!
– Зверюга чихнула, вот и все!
Серебряные глаза Тинтальи посерели от возмущения.
– Их рассудки столь ничтожны, что даже не могут беседовать с моим разумом. Жалкие человечки! – И она вытянула длинную, гибкую шею. – Ну-ка, отойди, Рэйн Хупрус, чтобы мне тебя не задеть. Хватит с меня и тебя, и твоих соплеменников. Я выполнила свое обещание. Больше меня здесь ничто не задерживает.
– Погоди! Погоди! – Рэйн высвободился из рук матери и с храбростью отчаяния ухватил кончик сверкающего крыла. – Не улетай просто так! Ты сказала, Малта еще жива! Но где она? Откуда ты знаешь, что с ней все хорошо? И… с ней правда все хорошо?
Тинталья без всякого усилия высвободила крыло из его хватки.
– Мы с тобой были связаны некоторое время, Рэйн Хупрус, как ты сам прекрасно помнишь. Поэтому я и ее до некоторой степени ощущаю. Что до ее нынешнего местопребывания, мне известно не многое. Только то, что она плывет по воде. По течению реки, полагаю… судя по страху, который она испытывает. Ей хочется есть и пить, но в остальном, насколько я могу судить, она телесного ущерба не претерпела.
