– Предлагаю обмен, – заявил король. – Телеус, я дарю вам жизнь Костиса, а вы за это начинаете исполнять свои обязанности.
Не успел Телеус открыть рот, а Костис уже знал ответ. Не секрет, что капитан презирал нового короля. Он ни в грош не ставил Эвгенидеса и еще меньше ценил жизнь Костиса. Согласно строгим правилам, по которым жил Телеус, Костис сам заслужил свою участь, и Костис, даже наедине с самим собой, не мог с этим не согласиться. Он успел снова представить себе виселицу, которую возведут на парадном плацу, о том, что он испытает, болтаясь на ней, об отцовском позоре.
– Соглашайся, Телеус, – отрывисто скомандовала королева.
– Моя королева? – Телеус тоже не поверил своим ушам.
– Соглашайся.
– Как скажете, моя королева, – озадаченно ответил капитан.
– Ты ведь утром хотел найти партнера для тренировок? – спросила королева у Эвгенидеса.
– Да.
– Костис прекрасно с этим справится, – сказала королева и вышла. Снова звякнули кольца на перекладине. Кожаная штора опустилась, и в тишине слышался только звук удаляющихся по коридору шагов.
* * *
Костис еще долго не разгибал спины, пряча изумление во мраке ладоней, закрывавших лицо. Когда шаги добрались до лестницы в конце коридора, он наконец опустил руки на пол возле колен. Осторожно уперся ладонями в дощатый пол, словно над дворцом только что пронеслось землетрясение и он не был уверен, закончилось ли оно. Медленно выпрямился. Землетрясение не закончилось. Король все так же сидел на табуретке, вытянув и скрестив ноги.
Король провел рукой по лицу, осторожно потрогал пальцем синяк возле губ.
Наконец сказал:
– Да, было внушительно. Но, полагаю, ты привык к треволнениям?
Костис недоуменно молчал.
– Не повесит она Телеуса. Ей некем его заменить.
Можно подумать, ради спасения Костиса король рисковал жизнью Телеуса. На самом деле он пытался устранить одного из самых влиятельных сторонников королевы и проиграл. Костис прекрасно понял смысл разыгравшейся сцены.
– Я же говорил, она не отберет ферму, – улыбнулся Эвгенидес без малейшего намека на королевское достоинство и ушел.
* * *
– До сих пор жалеешь, что не повесила меня?
Она не слышала, как он вошел, но король, прежде чем заговорить, передвинул чернильницу у нее на столе, давая понять, что он здесь. Деликатен даже в мелочах. Она не обернулась.
– Сломать человеку шею можно одним ударом, – сказала она.
Он бросил подушку на пол, сел у нее в ногах и произнес:
– Не могу же я так долго извиняться.
– Почему бы и нет? – спросила она, глядя поверх его головы.
– Потому что, – задумчиво произнес он, – мне кажется, тебе это наскучит.
Нечего было надеяться, что у него иссякнут причины для извинений.
– Что случилось? – холодно спросила она. Эвгенидес ссутулил плечи и обратил все свое внимание на бахрому подушки – принялся старательно выкладывать ее ниточка к ниточке.
– Я разозлился на Телеуса. А Костис пришел ему на помощь. – Он растрепал только что разложенную бахрому. – Думал, ты решишь повесить беднягу Костиса.
– И повесила бы, если бы ты столь аккуратно не привязал его к Телеусу.
– Как якорь, способный утянуть в пучину, – согласился король.
– По-моему, насчет Телеуса мы договорились.
– Верно. Договорились, – заверил ее король.
– И ты рискнул им, чтобы спасти жизнь никчемного гвардейца, предателя?
– Когда-то ты называла Костиса верным слугой.
– Он и был верным слугой. А теперь перестал. И ты не оправдаешь его в моих глазах.
