– У меня к тебе один очень важный вопрос. – Друг привалился к стене. – Твоя правая рука.
Яссен застыл.
– А что с ней?
– Говорят, она вся в ожогах, – сощурившись, произнес Сэмсон. – Говорят, она бесполезна. Это правда?
– Она двигается, – Яссен пошевелил пальцами, – а стреляю я с левой.
Но Сэмсон взгляд не отводил.
– Многие наслышаны о том происшествии. Раванская разведка, король, даже генералы, пекло их побери. Возможно, они не в курсе твоего ранения, но знают, что ты не убил Бормани и что арохассины выжгли твое имя на песке. Они ищут тебя, Касс. – Он подался вперед. – Ответь мне: у тебя остались когти?
– Конечно, – набычился Яссен. – Тебе же наверняка рассказали про патрульных в порту. Было похоже, что я не гожусь для драки?
Сэмсон отстранился, молча глядя на Яссена, потом повернулся к иллюминатору.
– Вот она.
Снаружи Яссен увидел знакомые с детства барханы, раскинувшиеся под облаками. Это простиралась полная плавных естественных изгибов Раванская пустыня. Далеко на западе в рассветное небо упирались вершины Агнийских гор. Где-то там скрывалось Вечное пламя, чья власть веками смущала людские умы. Мечтая однажды завладеть силой огня, сыновья убивали отцов, а матери – дочерей. Подчинить себе Вечное пламя означало покорить самих богов.
Горизонт был подернут рябью раскаленного воздуха. Яссен различил красные пыльные каньоны, связывавшие южные города Магар и Терангар. Тень от гравилета плыла над поросшими колючкой узкими долинами. Затем барханы расступились, и, словно бросая вызов солнцу, показались величественные песчаные небоскребы Рани. Гравипоезда несли усталых рабочих из центра на окраины. Между чистенькими зданиями с изысканными навершиями-чатри ютились шумные базары и запутанные переулки. Подростком Яссен часами бродил по столице. Стоило завернуть за угол, и ты будто оказывался в другой деревне – даже в другой стране, где разговаривают на чужом языке. Только что ты слышал переливчатый говор северного Раванса, и вот он уже сменился рокочуще-грубыми звуками карванского диалекта.
Когда не было денег – то есть довольно часто, – Яссен перенимал повадки уличных беспризорников. Он учился обворовывать доверчивых туристов, которым раздавал мешочки с пряной лотосовой пудрой; скрываться от «серебряноперых» стражников, патрулировавших улицы; уходить паутиной переулков от погони.
На подлете к столице Яссен, вытянув шею, разглядывал мелькавшие знакомые постройки и новые благоустроенные площади. Он чувствовал, как нагрелось от пустынной жары стекло иллюминатора. Прислонившись к нему, Яссен почти слышал гудение гравипоездов, звон небесных колоколов, выкрики торговцев и ругань водителей – звуки большого города, в котором перемешались мечты и чаяния трех миллионов душ, двенадцати наций, семи районов и одного заблудшего мальчишки.
И над всем этим нагромождением исполином возвышался Агни-Махал.
Дворец взирал на город с высокого холма. Чатри из слоновой кости и выбеленные башни сияли на утреннем солнце. Мраморные решетки на окнах были инкрустированы алыми камнями. Неколебимыми стражами высились три закрученных шпиля – по одному на каждую из сторон света, кроме священного севера. В стенах дворец не нуждался: холм и башни служили достаточной защитой.
– Красиво, правда? – произнес Сэмсон.
Яссен разглядел роскошные дворики с фонтанами, а затем гравилет завис над утопленной посадочной площадкой позади дворца и начал снижаться.
