– Это с тобой арохассины сотворили? – ошарашенно прошептал Сэмсон.
– Они тут ни при чем. Я сам виноват.
Воспоминание было еще слишком свежо. Яссен будто заново ощутил, как огонь охватил его руку, как в кожу впился нестерпимый жар, как запахло паленой плотью.
– Арохассины меня едва спасли.
Сэмсон медленно опустился на диванчик и положил подбородок на сплетенные пальцы.
Это была его старая привычка. Точно так же он сидел, когда им впервые дали задание убить человека.
Испытание называлось Охотой. Жертвами становились сбежавшие пленники – обычно раванские солдаты или чиновники, которых до этого похитили или взяли в плен, чтобы выпытать важные сведения. Допросы велись с разной степенью пристрастия, или, как любили говорить арохассины, «склонения к сотрудничеству». Тех, кто не умирал под пытками, использовали в качестве живых мишеней для новобранцев.
– Ну что, ребята и девчата, разбиваемся на пары, – приказал Акарос, выдав каждому оружие.
Яссен, конечно же, выбрал Сэмсона: тогда они были неразлучны. Чувствуя дрожь своего товарища, он внимательно слушал суть задания.
– Итак, всего их будет шесть, и бежать они будут быстро – очень быстро. Как шобу, спасающиеся от змеи. Так вот: вы должны быть быстрее. Вспомните, чему вас учили. Найдите цель, выровняйте дыхание, стреляйте. Вопросы?
– В чем подвох?
От других наставников Акарос отличался выдумкой. Все об этом знали, но подать голос не осмелился никто, кроме Сэмсона.
Акарос развел руки и усмехнулся. Ожог у него на лице искривился, будто стронутый ветром песок.
– Молодец, что спросил, Руру. – Это был позывной Сэмсона. – У каждого будет ровно один выстрел – одна пуля… Нечего головами трясти! В пуле больше сути, чем в клятом импульсе… Так, теперь посмотрите на своего напарника или напарницу. Да-да, прямо в глаза. Давайте. Если вы поразите мишень, они получат поощрение. А если промахнетесь… – Акарос перестал улыбаться. Плохой знак: теперь не поймешь, что у него на уме. – Вы знаете, что бывает с теми, кто не идет на сотрудничество.
В ту ночь обе луны скрылись за облаками, и с гребня холма было почти ничего не разглядеть. Впрочем, лаз из подземной тюрьмы располагался как раз напротив валунов, в тени которых по двое засели новобранцы.
– Сэмсон, – шепотом позвал Яссен. – Сэм.
Он видел, как дрожит рука товарища, сжимающая оружие.
– Всем приготовиться, – послышался в комме голос Акароса. – Они выходят.
Первый пленник высунулся из лаза, осмотрел окрестности и застыл в нерешительности. Сквозь прицел Яссен видел его бледное лицо и загнанный взгляд. Следом показались еще пятеро и заспорили между собой. Яссен пытался прочесть по губам, о чем они говорят, и тут первый пленник рванул на свободу.
Кто-то из парней выстрелил. Гулкое эхо огласило долину. Беглец споткнулся и упал.
– Живее, – велел Акарос.
– Сэм!
– Я… я не могу… Прости, Яссен.
Его охватил ужас, холодный и безжалостный.
– Что значит «не могу»?! Сэмсон, ты должен!
Следующий пленник с воплем кинулся наружу и вправо. Выругавшись, Яссен взял его на мушку. Голова жертвы оказалась точно в перекрестье прицела. Этот мужчина был чьим-то сыном, братом, отцом. Не исключено, что приличным человеком. Однако Яссен знал, как любит Акарос растягивать мучение, что даже укол иглы становится нестерпимым. Он не мог обречь Сэмсона на подобные страдания.
Выстрел был точным. Ноги у беглеца подкосились, будто соломенные. Выдохнув, Яссен слышал в ушах отчаянный стук сердца. Все тело дрожало. В ту секунду – в то самое мгновение, когда пуля оборвала чужую жизнь, – он осознал, что и в нем что-то оборвалось. И что эту прореху в душе не залатать.
