Король и Мастер - страница 15

За весь вечер Иероним и Алейт сказали друг другу немного: упомянули о знатной свадьбе в Генте, похвалили гостеприимство хозяев. Однако Иероним чувствовал как воздушно-незримые, но крепкие нити протянулись между ними и будто связали их вместе. Он ощущал и волны симпатии, исходившие от Алейт. Лучистый взгляд её золотисто- карих глаз, размеренная речь и тёплая улыбка снова напомнили ему брата Дионисия.

Алейт в первый раз видела художника в городском обществе и так близко. Она успела заметить серо-голубые глаза, поразившие её своим глубоким, вдумчивый взглядом. Он показался ей много знающим собеседником, хотя они так мало разговаривали, легко и свободно изъяснялся на латыни. Казалось, он старше её, а ведь девушка знала, что они одних лет.

Иероним возвращался домой в глубокой задумчивости. Ему что-то говорили отец и братья, что-то спрашивали, он что-то отвечал. Антониус и братья заметили, что Иероним будто не такой как всегда: выпил немного лишнего или находится под впечатлением на славу удавшеося вечера. В любом случае, завтра всё образуется, решили они.

Махтельт, однако, было не провести. От её внимания не ускользнула симпатия, возникшая между Иеронимом и Алейт. Схожесть в нарядах, выбранных для вечера, показалась Махтельт добрым знаком, особым предзнаменованием о будущем Иеронима и Алейт. Мысли понеслись дальше. Алейт славная девушка, думала Махтельт, размышляя о возможности женитьбы Иеронима, единственного из братьев, ещё не связавшего себя узами брака. Она из знатной семьи, и это может стать препятствием. Однако, ван Акены – не знатная, но известная в Хертогенбосе семья. Они пишут для Собора; городская знать, магистрат и богатые купцы заказывают портреты. Это уж как посмотрит её брат. Он, вероятно, будет не против сбыть сестру с рук, отдать её замуж в семью хотя и не знатную, но вполне уважаемую.

«Ты что-то разошлась, забегаешь слишком далеко», – тихонько, со смешком сказала себе Махтельт, но в глубине души она чувствовала, почти знала, что Алейт – это она, жена Иеронима.

5

Хертогенбос, Брабант, Бургундские Нидерланды. Конец 1470х годов.

От величественного Собора Святого Иоанна Евангелиста до площади Маркт, главной площади города, где располагаются Ратуша, большие городские часы, центральный городской колодец и торговые ряды, не более двадцати минут ходу. Хертогенбос – процветающий, но не самый большой город Брабанта, как Брюссель или Антверпен18. Со всех сторон Хертогенбос окружён лесами, в них часто забавляется охотой брабантская и бургундская знать. Первый герцог Брабантский, храбрый воин и заядлый охотник Генрих19, даровал городские и торговые права поселению, возникшему на слиянии двух рек около его охотничьих лесов, от которых город и получил своё название: Хертогенбос – «герцогский лес». Права получили и другие поселения Брабанта. Герцог нуждался в городских ремёслах и торговле в своих владениях, дабы приумножить состояние и придать себе весу в кругах высшей знати.

Церквей, монахов и монастырей всех возможных монашеских орденов здесь больше, чем в любом другом городе Брабанта. Граждане Ден Боса вопрошали себя: гордиться им или сожалеть? Так или иначе, горожане соглашались с отцами города, не позволявшими монахам захватить их родной Ден Бос, конкурируя с мастеровыми и торговыми цехами, да ещё продавая отпускающие грехи индульгенции. Действовали здесь и христианские Братства, где братья и сёстры не связывали себя монашеским обетом. В процветающем Братстве Пресвятой Богоматери состояли выдающиеся граждане Ден Боса, едва ли не каждый городской чиновник стремился получить приглашение в это влиятельное общество. Братьев и сестёр из Братства Общей Жизни хертогенбосцы считали в определённой мере блаженными, относились к ним с удивлением, но и с долей почтения. От них никакого вреда, только польза. Они ратовали за грамотность и учение, осуждали пренебрегавших обетами церковников всех рангов, и своею жизнью, деяниями показывали, что можно жить в любви с Богом, не принося монашеских обетов. Городское правление считало, что Братство своею деятельностью улучшает жизнь в городе: братья содержали школы, помогали ухаживать за больными в госпиталях. Доминиканцам же трудно было скрыть подозрительность и недоверие. Не оттого ли, что братья и сёстры Братства могли парировать им в любой дискуссии, переписывать и украшать книги?