Король и Мастер - страница 28

– Вашему Высочеству весьма любопытно будет взглянуть на неё, когда вы изволите посетить мой дворец. Это что-то совершенно особенное.

После виденного у тётки Марии Венгерской, Филипп ни минуты не сомневался в правдивости слов Вильгельма Оранского.

Единственное обстоятельство, сразу бросившееся в глаза и смущавшее принца Филиппа во всех трёх именитых нидердандцах – их явная религиозная лояльность. Вильгельм Оранский, как рассказывал Филиппу отец, провёл детство среди лютеранских еретиков, но принял истиную католическую веру перед поступлением к императорскому двору – император Карл не потерпел бы лютеранина рядом с собой. Его почивший дядя Генрих, Граф Нассауский33, от кого совсем ещё юный Вильгельм унаследовал титулы и дворцы в Брюсселе и Бреде, напротив, был католиком, хотя император, как не любил графа за весёлый нрав и изысканность, не раз пенял его за недостаточную приверженность вере и христианской церкви.

В путь отправились ранним летним утром. Прохладный, влажный воздух, не успевший ещё напиться солнца, заставлял поскорее заканчивать последние сборы и начинать движение. Дорожной процессии, казалось, не будет конца. Нескончаемая вереница карет императора, наследного принца, придворных, сопровождающие всадники, знамёна и гербы земель, городов и знати, хоругви, защищающие от неудачных дорожных оказий, многочисленные хозяйственные повозки, своры охотничьих псов, уложенные в повозки сборные шатры на случай отдыха в дороге или если вздумается устроить охоту. Император, не обращая внимания на недомогания, пребывал в приподнятом духе и вспоминал молодые годы, когда он, находясь в пути или ведя военную кампанию, мог преодолевать огромные расстояния. К принцу Филиппу вернулось потеряное в пышном Брюсселе ощущение путешественника, он опять находился в дороге.

Гент великолепен, ярок, шумен. В сравнении с ним, не говоря уже о Брюсселе, испанские города кажутся полусонными. Принц Филипп не признался бы даже себе, что несмотря на усердие держаться невозмутимо, у него замирает сердце при вступлении в город, где венчалась его легендарная прабабка по отцу Мария Бургундская, где родился его венценосный отец. Если они находятся в Генте, сомнений нет – в один из дней они прослушают мессу во вновь отстроенном величественном Соборе Святого Бавона, пред алтарём, расписанным братьями ван Эйк. Всё должно происходить согласно королевскому протоколу, но принц Филипп ловил себя на мысли, что ждёт с нетерпением посещения собора, побежал бы туда прямо сейчас. После чувствительных, глубоко-христианских нидерландских картин, что он успел увидеть, Филипп ожидал волнительной встречи с чем-то почти волшебным. Для императора Карла предстоящая месса в соборе являлась вполне обыденной очередной мессой. Он посещал собор Святого Бавона всякий раз, когда оказывался в Генте. Собор, в котором Карла младенцем крестили его красивый отец и сумасшедшая мать, правда, тогда она ещё не была сумасшедшей.

Со старательно-непроницаемым выражением на лице и трепетным волнением в душе наследник испанской короны входил в гентский собор. Алтарь братьев ван Эйк поразил принца Филиппа своим совершенством. Месса в соборе, рядом со знаменитым алтарём наполнялась особым, почти неземным, смыслом. На какое-то время принц Филипп забыл о протоколе. Его лицо просветлело, потеряло снисходительное выражение. Звуки мессы улетали в высь собора, к арочному потолку и, возвращаясь оттуда, проникали в самое сердце. Внимая божественным звукам, вдыхая аромат горящих церковных свечей и благовоний, он созерцал благословенный алтарь, переводя глаза с одной фигура на другую, подолгу задерживая взгляд на каждом сюжете и внимательно, подробно рассматривая. Благородные и одухотворённые лица Господа, Святой Девы Марии, Иоанна-Крестителя и музицирующих ангелов. Обнажённые и, неожиданно для церкви, реалистичные в своей наготе Адам и Ева не вызвали отторжения у истинного католика Филиппа, настолько совершенной и гармоничной была алтарная картина. Величественная, многофигурная и, тем не менее, тщательно, тонко исполненная сцена поклонения божественному агнцу. Неправдоподобно ясные цвета, дотошность в выписывании каждой, даже самой мелкой, детали, до последней бусины в драгоценных украшениях.