– Хоуп сейчас у сестры моей жены, ей семнадцать, Джейн определили ее опекуном. Я должен выйти ради неё, мисс Мур. Вы слышали о букмекерской конторе «Драйв Тен»?
Я кивнула, однажды они выступали ответчиками в суде.
– Я совладелец. Возможно, кто-то хотел вывести меня из игры таким способом. Прямо сейчас я не успею рассказать вам обо всех сложностях внутри бизнеса, но желающих вывести меня из строя много. Очень. Если вы возьметесь за дело, попросите у Джейн ключи от дома, в доме найдите мой кабинет, в нижнем ящике стола есть флешка – просмотрите файлы. Только… прокуратуре их лучше не видеть.
Я помассировала виски.
– Вы понимаете, что в таком случае необходимо независимое расследование? А лучше официальное? Вы помните хоть что-нибудь с того дня, что могло бы указать на присутствие чужака в доме? У вас есть камеры?
– Камеры есть, но все были выведены из строя. Возможно, в этом поучаствовал хакер, но полиция списала это на то, что я сам их отключил.
– Когда у вас следующее заседание?
– Через неделю.
Дело безнадежное. Но… если Клая будут судить присяжные, есть шанс. Главное, успеть за неделю собрать материалы.
– Послушайте, я не могу вам обещать выигрыша. Но могу постараться сократить срок до пятнадцати лет.
– Больше всего я переживаю за Хоуп, мисс Мур. Пока я здесь, а настоящий убийца на свободе, кто защитит мою дочь? – Говорил Клай вполне искренне, но мне ли не знать, какими бывают преступники.
– Я возьму ваше дело, если вы действительно хотите доверить его мне. – согласилась я. Дело не из простых, но важных.
– Я знаю, что вы очень прыткая – так говорят те, чьи дела вы вели. Я потерял уйму денег, но, если вам удастся вызволить меня отсюда, вы получите половину оставшегося состояния. Клянусь.
Деньги нам с Вероникой были нужны, даже если мне удастся немного сократить ему срок, мы получим хоть что-нибудь. Убеждать присяжных я умею, если повезет с прокурором, то выйдет плевое дело. Осталось оформить наши отношения на бумаге.
– Хорошо, договорились, встретимся с вами перед заседанием. А сейчас, пожалуйста, давайте подпишем договор. Я передам надзирателю.
К Нолану подошел вертухай, видимо, велел возвращаться в камеру и протянул мою бумагу для подписи. Клай повесил трубку и кивнул мне на прощание. Забрав документ, я аккуратно вложила его в сумку.
Меня выпроводили из тюрьмы, на улице я глубоко втянула свежий воздух и посмотрела на мрачное небо. Перед глазами стояло лицо Клая Нолана. Потерянного, обреченного мужчины. Нет, здесь дело нечисто. Чутье подсказывало, что он действительно невиновен. Если он решил покончить со всей семьей, то вряд ли выбрал бы день, когда дочь отсутствовала. Или он хочет выйти на свободу, чтобы покончить и с ней тоже? Господи, во что я только что ввязалась?
Наша контора находилась на пересечении Джефферсон-авеню и Уинберн Драйв, рядом с Баптисткой церковью. Мы арендовали крохотное помещение, половину которого занимали материалы дела, а оставшуюся половину – два несчастных стула, два стола и один ноутбук на двоих. Единственное окошко едва пропускало свет, зато маленький офис быстро проветривался, и мы не успевали задохнуться от пыли после долгого отсутствия.
Я подходила к конторе, когда услышала из этого самого окна надрывное пение Вероники. Она исполняла «Hurricane», подражая Джареду Лето.
– О-о-о-о, у-у-о-о-о, этот ураган!
– Ники, пощади! – Воскликнула я, прикрывая уши.
