Бедуин спешился и подошел к берегу Ашмума, пристально вглядываясь в черную воду при свете факела. Камыши здесь резко расступались, давая широкий проход к воде.
– Здесь! – проскрипел бедуин по-арабски.
Королю сразу же доложили.
– Начинаем переправу! – дал приказ Людовик.
Кони тамплиеров бодро спустились к воде и стали пить. Великий магистр Гийом де Соннак послал вперед нескольких молодых рыцарей, а те того только и желали, чтобы выделиться. Кони погрузились сначала по грудь, а потом и по шею.
На середине канала кони почуяли твердую опору под собой и поднялись по грудь. Бедуин, улыбнувшись и показав кривые редкие зубы, затараторил, что он не обманщик, он честный и порядочный человек, сын порядочного отца, внук всеми уважаемого погонщика верблюдов и заморские сеньоры могут спокойно переходить реку.
Едва разведчики выбрались из воды, рассвело так, что уже легко различался берег, на котором они стояли и махали руками войску. Им в ответ помахали знаменами – кричать или иным способом создавать шум было строго запрещено. Рыцари, счастливые тем, что переправа возможна, отряд за отрядом стали придвигаться к переправе.
Первыми перешли двести девяносто тамплиеров – авангард всей армии. За ними двинулся большой рыцарский отряд Роберта д'Артуа – его рыцари и англичане сэра Уильяма Лонгеспе. Прежде чем первым из своих людей войти в воду, граф наклонился в седле и хлопнул по плечу бедуина, продолжавшего улыбаться и державшего мешочек с полученным золотом.
Бертран д'Атталь следовал за графом, хотя и не носил его герб, а рядом были сеньоры знатные и могущественные, но все они двигались позади. Граф дал Атталю шлем – топфхельм с забралом, откидывающимся в сторону. Сам д'Артуа надел топфхельм с Т-образным вырезом для лица и наносником. На верхушке шлема красовался позолоченный миниатюрный замок, как на гербе дома д'Артуа: на лазоревом поле, усыпанном золотыми лилиями, три красных кулона с тремя золотыми замками.
Рыцари не спешили, опасаясь утонуть. Берега – топкие, вязкие – тоже не сулили быстроты. Крестоносцы поднимались от воды на твердую поверхность равнины и ждали своих товарищей. Полностью рассвело, когда тамплиеры и отряд д'Артуа пересек Ашмум. В воду стали заходить шампанцы и отряд графа Анжуйского.
Бертран разглядел Жана де Жуанвиля с его людьми, со смехом и возгласами входящих в канал. Он было подумал, что хорошо бы перекинуться с ним несколькими словами, когда сенешаль Шампани переберется через Ашмум, но тут случилось непредвиденное.
Брод находился в нескольких милях к востоку от лагеря крестоносцев; лагерь сарацин, расположенный почти напротив Мансуры, тоже был в стороне от места переправы. Но египтяне догадывались, что про брод христиане рано или поздно могут разузнать, поэтому постоянно патрулировали всю территорию от переправы до собственного лагеря. Вот и сейчас триста всадников, завидев рыцарей, помчались на них. Сарацины пока не видели, что за тамплиерами и отрядом д'Артуа – всего около шестисот человек – переправляется с более низкого противоположного большое рыцарское войско.
– Господа, атакуем их! – закричал Роберт д'Артуа. – Вперед, за мной!
– Стойте, граф! – громко возразил Гийом де Соннак. – Король твердо сказал, что тамплиеры идут в авангарде. Мы атакуем сарацин, а вы следуйте за нами.
Верный рыцарь Роберта д'Артуа Фуко де Мерль – старый, глухой, но упрямый и стойкий, заорал что было сил, дабы услышать и свой собственный голос и постараться перекричать шум от сотен коней, о наличии которого он, конечно, догадывался:
