Вера молчала, заинтригованная и предвкушающая, Госпожа Виари собирала нитки, загадочно улыбаясь:
— Я ничего тебе не дам, чтобы ты не чувствовала себя обязанной, ты дала мне эту свободу, и я дам её тебе. Ты ничего отсюда не унесёшь, кроме знаний. Но эти знания я буду вбивать в твою память без пощады. Готова?
— Готова, — кивнула Вера, вызвав у госпожи Виари ироничную улыбку.
Вернулись служанки, принесли столик, чайный набор, быстро сложили и убрали постель, зажгли ещё свечей, принесли воды и закусок, унесли шитьё. Госпожа Виари села за столик, пригласила Веру садиться напротив, и кивнула служанкам, они открыли двери.
Вошла красиво одетая девушка с совершенно белыми руками, как Вера поняла через время, намазанными какой-то краской, села сбоку, стала медленно заваривать чай, выверенными движениями, больше напоминающими балет, чем приготовление напитка — она мягко гладила чайник и чашки, брала их двумя руками, поднимая выше, чем нужно; когда взяла блюдце, то развернула его рисунком к зрителям, как будто приглашая полюбоваться. Каждое движение посуды в её руках дополнялось поворотами и наклонами головы, сменами поз, улыбками, жестами; заколки в её волосах перекликались по форме с узорами посуды, а цвет её костюма и помады повторялся в росписи чашек.
«
Она — часть сервиза...»
Когда до Веры это дошло, она стала улавливать всё больше и больше — плавные движения пальцев рисовали в воздухе те линии, которые получились бы, если бы она гладила чашку или поднос, пар над водой повиновался движениям рук и рукавов, даже он был управляем и вносил свою лепту. Вышивка на костюме девушки не копировала рисунки на чашках, но если бы её перенесли на чайник, она бы вписалась.
«
Эти чашки можно расставить просто на ней. Положить её на стол и пить с неё чай. Женщина-блюдо, великие боги... Женщина-главное блюдо.»
Девушка разлила чай, медленно поклонилась и замерла, госпожа Виари с гордостью сказала:
— Спасибо, милая, можешь идти.
Девушка встала и вышла, с таким достоинством, как будто уходила со сцены, где только что выступила идеально, служанки ей открыли дверь и закрыли за ней, она ни к чему не прикасалась, и несла свои руки как музыкальный инструмент.
Вера посмотрела на госпожу Виари. Хозяйка пару секунд внимательно посмотрела ей в глаза и сказала:
— Она ги-син.
***
Вера просидела в этой комнате несколько часов, она бы даже примерно не сказала, сколько — туманная хмарь за окном создавала вечные сумерки, а свечи в комнате их только сгущали, ужимая и так крохотное пространство до размеров спичечной коробки. Госпожа Виари учила её варить обездвиживающее зелье из трав и лекарств, которые можно купить на любом рынке, она так сказала. Вера сварила это зелье ровно двадцать раз, здесь же, на низком столике, за которым приходилось сидеть на коленях, и на котором помещались только две тарелки, две чашки и спиртовая горелка, этого должно было хватить.
Потом госпожа Виари распорядилась принести манекен, и стала учить Веру смертельному удару шпилькой в горло, этот удар Вера тоже сделала двадцать раз, и они вернулись к обездвиживающему зелью.
И что бы она ни делала, перед глазами плавно двигались белые руки ги-син.
«
Зачем она мне её показала? Зачем сказала, кто она?»
