В тот же день, когда курьер кардинала направился в Рим, мальчишка принес анонимную записку, адресованную начальнику полиции в кордегардию Большого Шатле, где располагалось полицейское управление. Измененным почерком таинственный корреспондент сообщал, что «та, кого считают мертвой, не умерла, а скрывается в месте, известном только герцогу де Бофору и аббату де Гонди». Забавная задачка для сведущего человека…
Лафма нервно скомкал лист бумаги, потом поспешно расправил его, чтобы перечитать заново. Сомнений быть не могло: речь могла идти лишь о ней, дочери Кьяры, совсем юной девушке, которая возбудила в его душе самые разрушительные силы страсти, а теперь рождала черную злобу. Лафма хранил мучительное воспоминание об унизительной выволочке, которую устроил ему кардинал.
– Мне следовало бы приказать вас повесить за ваши преступления – похищение, принуждение к браку и изнасилование, которые довели до смерти невинную девушку. Кроме того, я знаю, что вы автор злодейских убийств проституток, чьи тела потом клеймите печатью из красного воска, и что вы тщетно пытались переложить ваши преступления на неповинного человека. Из какой же грязи вы сделаны, Лафма?
– Из той же грязи, что и любой человек, рожденный женщиной. У меня свои пороки, согласен, но разве я не преданный слуга, ваше преосвященство?
– Именно по этой причине я вас пока не арестовал.
– И вы никогда не отдадите подобный приказ, не правда ли, монсеньор? Хозяин сторожевого пса не знает, какой падалью тот питается, какой он кровожадный, хозяина это мало волнует. Ему надо лишь одно – чтобы пес был надежный, преданный и безжалостный сторож. Я и есть такой пес, монсеньор!
– Палач кардинала. Так называют вас люди.
– Вам нужен хотя бы один такой человек, и меня не смущает это прозвище. Я жесток и признаю это, но зачем вашему преосвященству понадобился бы святой?
– Вы искусно защищаетесь, и я признаю, что действительно нуждаюсь в вас. Но больше никогда не набрасывайтесь на прекрасный пол так безрассудно, будь то знатная женщина или простолюдинка. Если по вашей вине случится изнасилование или убийство девственницы, я буду безжалостен. Теперь ступайте прочь! Я любил эту девочку…
Взволнованный Лафма не мог не отметить, что ему запрещалось нападать только на девушек, а шлюх, судя по всему, кардинал-герцог не имел в виду. Последние были «мясом» для наслаждений. С ними могло случиться все, что угодно! Конечно, он уже не был уверен, что будет находить в нападениях на шлюх прежнее удовольствие. Юное, такое свежее и такое нежное тело Сильви снилось ему по ночам в чудовищных кошмарах после того, как пошли слухи, будто она утопилась в водах крепостного рва замка Ане. Но, оказывается, она жива; ее прячут, она хотя и недоступна, но жива! Поиски станут увлекательной охотой, ибо Сильви не входила в рамки, очерченные кардиналом, поскольку перестала быть девственницей!
Лафма колебался. Должен ли он отнести записку кардиналу? Этот поступок доставил бы живое удовлетворение самолюбию Лафма, но стал бы неосмотрительным промахом. Теперь он чувствовал, что у него развязаны руки, чтобы вести собственное расследование, и если он найдет Сильви, то она будет безраздельно принадлежать ему, поскольку кардинал по-прежнему считает ее мертвой.
Поистине день этот начинался удачно. Лафма решил продолжить его приятнейшим образом, отправившись лично провести допрос с пристрастием одного фальшивомонетчика, сожалея, что он уже не может, как в жестокие и отчаянные средние века, сварить его в котле с кипятком…
