Король улицы: из фавелы вдоль Латинской Америки - страница 13

Но Эмерсону в ту пору была интересна другая политика, под названием музыка. Приближались международные каникулы в Терезополисе* (город в штате Рио), где участвовали музыканты и танцоры, как со всей Бразилии, так и из других стран мира. И преподаватели USP дали Эмерсону возможность туда попасть.

Это был незабываемый опыт: уроки с великим дирижером J. M.Rabin, швейцарским флейтистом Edmund Fernando Raas, который учился у самого Aur’ele Nicolet. Раас был типичным представителем своей нации – сухой и замкнутый, говорящий на нескольких языках и мастер своего дела. По каким причинам он сошелся с Эмерсоном, который являлся ему полной противоположностью по характеру – было неясно. Наверное, все-таки любовь к музыке, которая всех подводит под одну тождественность.

Как-то они сидели в терезополевском баре, и Эмерсон громко прокомментировал завышенную по его мнению цену на заказанный сэндвич. Раас со своей европейской практичностью начал объяснять парню, что дело не только в себестоимости ингредиентов. «Надо ведь еще заплатить за аренду помещения. За работу повара, официанта, мойщика посуды…» «Все, можешь не продолжать, я понял, – улыбнулся Эмерсон, – это я мало зарабатываю».

За то в награду начинающему музыканту представилась редкая возможность узнать, что же кроется за внешней чопорностью Рааса. Оказывается, тот долгое время работал в банке (а какой швейцарец там не работает?). Как вдруг его отделение перевели на Гаити. Однажды он с друзьями решил провести свой отпуск в Бразилии. Отдыхали они на благодатном Севере, катались на дюнах, купались в океане. В общем, наслаждались природой и резвились вместе с местным населением. Однако, чем скорее приближался отъезд, тем задумчивее становился Раас. Отдалился от товарищей, постоянно куда-то исчезал. Кончилось тем, что они вернулись на Гаити, а он – нет. Он не смог покинуть Бразилию, которая навсегда покорила его отнюдь не чопорное сердце. Не вернулся он и к банковской работе, а занялся тем, от чего у него всегда пела душа – музыкой, превратившаяся из хобби в профессию.

По приезду из Терезополиса Эмерсон настолько влюбился в уроки Эдмунда, что опять получил стипендию от секретариата культуры, чтобы на этот раз брать уроки в знаменитом “Comeia” – “Улее” на улице 13-го мая, в центре изучения языков и искусства. Именно тогда он и узнал, как на нем поживились в консерватории Татуи. Но та история уже была позади.

А впереди приближался фестиваль в Águas Claras, в огромной фазенде пригорода Сан-Пауло под названием Бауру. Там происходил настоящий Вудсток: лимузины притормаживали вместе с велосипедами, из них выгружались длинноволосые хиппи с палатками, и на неделю богатые равнялись с бедными, вместе расхаживая голяком по пляжу, распевали песни, прикуривали грас и еще все они очень любили …молоко.

Эмерсон сидел в баре «Do Zé» неподалеку от SESC и, уперев руки в бока, громко рассуждал: «Вот если бы у меня были деньги, я бы прямо сейчас поехал на фестиваль, говорят, это опыт на всю оставшуюся жизнь». «Ты точно хочешь поехать?», – добродушно допрашивала его завсегдатайша бара Жизели. «Конечно, хочу, я точно знаю, что он многое изменит в моей жизни».

Жизели посмотрела на юнца и задумалась. А ведь она может помочь ему реализовать эту мечту. Он столько уже навидался в своей жизни, что имеет право на этот праздник. «Вот что, Эмер, – открыла она сумку в поисках портмоне. – Денег у меня с собой нет, но я могу тебе дать чек на тысячу крузейро.Пойдет?»