В глубине скирды послышалось шуршание разворачиваемой бумаги, сильно запахло едой. Дети притихли, слушая как незнакомец, таящийся в темноте, что-то с аппетитом поедает.
– Простите, – вежливо спросил его Робин. – У вас не найдётся лишнего кусочка для моей сестры? Мы целый день ничего не ели.
– Не найдётся. Тем более лишнего. – угрюмо отозвалась темнота.
– А в обмен?
– А что у тебя есть?
Робин протянул в темноту топорик.
– Он очень удобный, и острый…
– Хм?
Верёвка на поясе мальчика натянулась, и ослабла.
– Ладно, давай его сюда.
В руку Робина лёг большой кусок плотного, кисло пахнущего хлеба.
– Тебя как зовут? – толкнул локтём Робин мальчика—сапожника.
– Мастер Нетвин, или просто мастер.
– Ладно, мастер так мастер. Будешь есть?
Тот только вздохнул в ответ.
– Ну тогда держите.
Робин разделил хлеб на три части и с наслаждением погрузил зубы в плохо пропечённый, комковатый и не солёный хлеб.
– А прав был Ваош-Куп! – неохотно призналась Рика, – Его бы высушить, да раскрошить! Хватило бы так надолго!
В глубине стога булькнула жидкость, переливаемая из бутылки в горло, и дети поняли, что пить им хочется даже сильнее чем есть. Но предложить незнакомцу было уже нечего.
– А на воду поменяете… – неожиданно спросил мастер. – У меня есть хороший сапожный нож, а из ручки выдвигается небольшой футляр с иглами.
– На что он мне? – угрюмо переспросил мужик, но пить перестал.
– Всегда сможете починить себе сапог… А хотите, я сейчас сам вам сапоги починю?
– Так темно ведь!
– Я свою работу и с закрытыми глазами могу делать…– Мастер, по-видимому ощупал обувь незнакомца, потому что сокрушённо пробормотал. – Вот подмётка уже хлябает, того гляди отвалится совсем. Что в пути делать будете? А я это дело поправлю.
– Ну давай.
– А вода ещё осталась?
Незнакомец тряхнул бутылку.
– Слышишь? Тебе хватит.
– Не мне, а нам! – поправил мастер, принимаясь за дело.
До утра времени было достаточно, чтобы у Рики и Робина родился план как пробраться в город. Едва рассвело и ворота открылись, они улеглись на тележку мастера, и тот тщательно застелив их соломой, положил сверху мешки своих сапог.
– Ну как? – спросила Рика из-под укрытия. – Нас не видно?
– Не видно то, не видно… – уныло ответил мальчик, – Да странно… Зачем бы это сапожнику везти в город сено?
– Да мало ли зачем? Кому какое вообще до этого дело? Может ты отдыхаешь на тележке, когда устаёшь идти?
– Боюсь я… И стражник вас обязательно заметит… Вон он какой большой и угрюмый!
– Да тут идёт сразу столько народа, что ему совсем некогда будет разглядывать тебя, твою тележку и дурацкое сено! Ты держись уверенней, улыбайся, насвистывай что-нибудь…
– Что-что делать?
– Что хочешь, только так, как будто у тебя всё в порядке.
– Тяжко вздохнув мастер потянул за собой тележку, наверно уже сожалея о своей встрече с близнецами. На пути к воротам он пару раз испуганно оглянулся, не растряслось ли сено? Не стало ли видно кого-нибудь из укрывшихся там? При этом привычка, выработанная с
детства, никогда не нарушать закон, заставляла его всего трепетать от страха, а ноги сделались ватными и непослушными.
Стражник окинул подозрительным взглядом оцепеневшего сапожника с бегающими глазками и протянул руку за платой.
– … И ещё две монеты за тех бездельников что прячутся у тебя в тележке! – сказал он, получив монету.
Мастер вздохнул, побледнел, покраснел, упёр взгляд в землю и с трудом прохрипел.
