– Почему? – взвыл Эвгенидес, имея в виду поступок Совета, а не отца.
– Наверное, потому, что они к тебе хорошо относятся, – предположил волшебник.
– Что-то раньше за ними такого не водилось, – с горечью проговорил Эвгенидес.
Волшебник сказал:
– Если бы ты дал себе труд присмотреться, то заметил бы, что за год ты превратился в величайшего народного героя.
Эвгенидес упал на стул и закрыл лицо рукой. Волшебник обратил внимание, что сначала он поднял обе руки, но потом опустил покалеченную на колени.
– Не желаю этого знать, – простонал он.
– А еще я слышал, – продолжал волшебник, – что этой зимой ты почти не выходил из своей комнаты. Лежал с головой под одеялом? – Он встал, подошел к письменному столу Эвгенидеса, перебрал бумаги.
Эвгенидес вздохнул, откинул голову, не открывая глаз.
– Шли бы вы отсюда, – сказал он.
– Изучаешь биологическую классификацию? – Волшебник взял в руки одну из книг. – И, как вижу, человеческую анатомию, и «Геометрию» Эвклида. Или просто переписываешь текст? – Он посмотрел на листки, исписанные старательным почерком Эвгенидеса. На полу возле стола валялась целая груда. Он поднял их, перелистал. – Прошу меня простить, но, когда твоя страна ведет войну, это все не имеет никакого значения.
Эвгенидес вырвал листки из рук волшебника.
– Еще как имеет! Потому что я больше не могу сделать для своей страны ничего! Совсем ничего! – заорал он и швырнул бумаги на стол. – Потому что у меня только одна рука, да и та не правая! – Он схватил со стола чернильницу, швырнул ее о дверцу шкафа. Она разбилась вдребезги, забрызгав черными кляксами светлые доски и стену. Черные капли дождем брызнули на простыни.
В тишине после этой вспышки оба услышали, как вошла королева.
– Волшебник, – сказала она из дверей. – Я слышала, вы приехали.
Эвгенидес резко обернулся к ней:
– Ты начала войну от моего имени, ничего мне не сказав?
– Прошу меня извинить, – обратилась королева к волшебнику, словно не слышала. – Я проспала. Иначе приветствовала бы вас раньше.
– Мы ведем войну с Аттолией? – требовал ответа Эвгенидес.
– Да, – сказала королева.
– И с Саунисом? – спросил Эвгенидес.
– Почти, – ответила королева.
– И ты каждую неделю приходишь ко мне поболтать о погоде и ни разу не заикнулась о войне?
Эддис вздохнула:
– Сядь наконец и перестань вопить.
– Вопить перестану. Но не сяду. Вдруг придется опять бросаться чернильницами. Это Гален не разрешал тебе говорить о войне?
– Сначала – да, – призналась королева. – А потом ты, Эвгенидес, и сам не хотел ничего знать. Ты не слепой, ты не мог не замечать всего, что вокруг происходит, но ни разу не спросил.
Эвгенидес припомнил все, что видел и слышал, не проявив ни капли любопытства. Во двор то и дело въезжали верховые армейские гонцы, из-за обеденного стола одно за другим исчезали знакомые лица. Из библиотеки пропали все карты вместе с грузиками. Королева была так занята, что могла навещать его не чаще раза в неделю, а он ни разу не спросил почему.
– Кто… – Он запнулся на слове и начал еще раз: – Кто был в диверсионном отряде?
– Степсис. – Эвгенидес вздрогнул, и королева продолжила: – Хлорус, Сосиас. – Все они были родней ему и королеве. – Командовал Креон со своими солдатами.
– Гм… – Он с трудом подбирал слова. – Теперь понятно, почему за обедом не велись беседы. Что еще я пропустил, потому что не хотел слушать?
– Не так уж много. На зиму военные действия между нами и Аттолией были приостановлены. Как ты помнишь, зима наступила рано. Тебе об этом все уши прожужжали. Волшебник, – вежливо попросила королева, – прошу нас извинить.
