Королева говорит - страница 23

Личный секретарь Черчилля Джок Колвил вспоминал, что, когда он вошел в спальню Черчилля, тот сидел, глядя в пространство, плача и не вытирая слез. “Я даже не подозревал, как много король значил для меня”, – пробормотал премьер. Колвил пытался подбодрить Черчилля, говоря, что он легко найдет общий язык с молодой королевой, но тот лишь качал головой, повторяя, что совсем не знает ее и что она сама еще дитя.

В этом премьер-министр ошибался. Через два дня после смерти отца, 8 февраля, молодая королева, спешно вернувшаяся на родину, присутствовала в Сент-Джеймсском дворце на заседании Тайного совета[23], представителей стран Содружества и членов Лондонской администрации, чтобы пройти церемонию восшествия на престол.

Лорд Чандос, министр колоний, позже вспоминал: “И вот дверь отворилась, и в зал вошла наша юная королева в черном платье. Внезапно члены Тайного совета показались мне невозможно дряхлыми, серыми и скрюченными. Королева произнесла одну из самых трогательных речей, которые мне приходилось слышать, и я, как многие другие, с трудом сдержал слезы”.

Двадцатипятилетняя Елизавета, тонкая, легкая фигура в траурном платье, вошла в зал одна и с полным самообладанием прошла все этапы церемонии. Свои речи она произносила ясным, твердым голосом, не позволяя эмоциям взять над собой верх.

Елизавета сказала: “Внезапная смерть моего горячо любимого отца заставила меня принять на себя монаршие обязанности и полномочия. Я обещаю следовать блестящему примеру его служения своей родине и народу, и в этом, я надеюсь, мне помогут верность и любовь тех, чьей королевой я буду называться, и советы избранного ими парламента. Я прошу Господа дать мне мудрость и силы с честью выполнить нелегкую задачу, которую жизнь возложила на мои плечи в столь молодом возрасте. Мне тяжело говорить, поэтому сегодня я скажу лишь, что всегда буду следовать заветам отца и отдам все свои силы на улучшение благосостояния моих народов, живущих во всех уголках нашей планеты”.

Принц Филипп, находившийся в зале в качестве члена Тайного совета, выступил вперед, слегка наклонив голову, и прошел к двери, согласно этикету, на два шага позади молодой королевы. Он еще не знал, что символическая роль принца-консорта[24], которую ему предстоит играть всю жизнь, станет еще более унизительной, так как дети от его брака с Елизаветой получат фамилию матери: Виндзор, а не Маунтбеттен.

После восхождения Елизаветы на трон при дворе разгорелся нешуточный спор. Дядя Филиппа заявил, что правящим домом отныне должен являться дом Маунтбеттенов, а не Виндзоров. это заявление было воспринято в штыки королевой-матерью. Сама же молодая королева пребывала в растерянности: по совету премьер-министра Уинстона Черчилля в замужестве она отказалась брать фамилию супруга, чем вызвала его безудержный гнев. А теперь и ее дети, Чарльз и Анна, оказались записаны на ее фамилию. Именно тогда Филипп бросил фразу, ставшую знаменитой:

“Я – единственный мужчина в королевстве, кто не может дать детям свою фамилию! Кто же я, как не чертова амеба?” Видя, как расстраивается ее обожаемый муж, Елизавета приходила в отчаяние. Итогом долгого обсуждения стало решение о том, что Чарльз и Анна останутся Виндзорами, остальные же наследники будут носить фамилию Маунтбеттен-Виндзор.

В феврале 1960 года на свет появился второй сын королевской четы – Эндрю Маунтбеттен-Виндзор. В знак преданности мужу, которого она продолжала безмерно любить, Елизавета назвала мальчика в честь отца Филиппа – Андреем.