– Неужели вы знаете про Фаберже? – нисколько не смутился господин Трувель.
– Разумеется. Его работы представлены в Оружейной палате. Вы там были?
– Обязательно! Первым делом отправился именно туда. Я, видите ли, занимаюсь ювелирным бизнесом. Поэтому с работами месье Фаберже отлично знаком и в Оружейной палате бывал.
В этот момент к столику подошел еще один мужчина – высокого роста, с усиками. Вера сразу отметила его особую стать. Плечистый, холеный, импозантный.
Господин Трувель представил его Вере:
– Это Бертран Шильон, мозг и душа нашей фабрики. Гордость Франции.
– Моя фамилия правильно произносится Чильонни, – сказал месье Бертран, разглядывая Веру.
– Вы итальянец! – воскликнула она
– Да, именно так, – произнес Бертран. У него был вкрадчивый мягкий баритон. – Но французы называют меня Шильон. Я уже привык!
– Так у вас своя ювелирная фабрика? – деловито уточнила Вера, обращаясь к Морису. – У вас двоих?
– Бертран придумывает дизайн, а я организую производство. Мы украшаем всех женщин Франции.
– Занятие, достойное мужчин, не так ли? – игриво добавил Бертран.
– У вас собственная ювелирная фабрика? – суховато уточнила Вера, нарочито отметая заигрывания ювелирного дизайнера.
Еще два года назад она бы вытаращила на иностранцев глаза: надо же, частный капитал! Но теперь, когда она сама стала руководить хозрасчетным предприятием, ювелирное дело иностранных гостей не потрясло ее, а вызвало профессиональный интерес. Почему бы не создать совместное предприятие? Сейчас это модно. Хотя у населения не так уж много денег, но всегда найдутся модницы, которые захотят купить настоящие французские украшения. Вере нравилась французская мода, изысканная и утонченная. Линия! Самое главное в одежде – линия. Французы умели эту изящную линию провести. И украшения у них тоже отличались изысканностью.
Она принялась засыпать их вопросами: сколько работает человек, есть ли налоговые льготы, из чего складывается предпринимательский доход. Французы отвечали сдержанно: Вера лезла в самую кухню.
– Мадам русская предпринимательница понимает толк в делах, – галантно поклонился Морис.
– Предпринимательница? О нет, пока еще нет, – возразила Вера. – Пока еще только руководитель хозрасчетного предприятия, – она запнулась, как это перевести, но смогла описать. И уточнила на всякий случай: – Пока у нас еще нет частного предпринимательства.
– Ну, это пока. Ваша страна стремительно меняется. Долгожданный ветер перемен! Мы так ждали этого в Европе, – сказал Морис.
А Бертран заинтересовался ее персоной.
– Ваша фамилия Балакирева. Это совпадение?
– Совпадение с чем?
– С композитором, – улыбнулся снисходительно Бертран. – Неужели вы, русская, его не знаете?
– Ну почему же. Композитор Балакирев, основоположник объединения музыкантов «Могучая кучка»… Я не знаю, имеет ли моя семья отношения к нему.
– Как? Вы не знаете? Разве у вас не почитают дворянского звания?
– У нас страна пролетариев и безработных демократов. Дворянским званием не принято кичиться.
Вера произнесла это так весело, что с Бертрана слетел его снобизм. Он тоже рассмеялся.
– Но вы не пролетарий. Вы новый вид антрепренёров?
– Новый вид, это точно, – со вздохом произнесла Вера.
– И, тем не менее, разве вы не задумывались над своим происхождением? – спросил француз.
– Да у меня самое обычное происхождение.
– Но если вы имеете отношение к композитору Балакиреву, вы для нас особенно ценный экспонат. Мы с Морисом являемся членами общества культурных связей России и Франции.
