Проглотив сухой ком в горле, Сажен сдержанно встает из-за стола, прежде попросив Рэю занять его место. После он начинает надвигаться на разбойницу, сжимая от негодования кулаки. Та в первые секунды не приметила «добрых» намерений простачка, что так и лились через край. А когда осознала, что именно задумал друг – было уже слишком поздно, что-либо исправить.
С совершенно каменным лицом, он навис над Зорькой. Затем резко развернул стул к себе и отвесил взбалмошной девице звонкую пощечину. Подобный щелчок эхом разнесся по коридорам Особняка и вскоре достиг своих ушей.
Потирая ладошки, скривив злобную усмешку одна из множества красивых, юных, полных жизни и молодости служанок тут же поспешила в свою комнатку, что находилась в дальнем крыле здания. Оставшись незаметной, она юркнула внутрь и закрыла дверь на все засовы. После, словно страшась солнечного света, опустила на окна темные, как сама ночь, занавески и упала на колени перед небольшим зеркалом.
– Чудно-о-о, вижу тебе удалось вставить клин в их дружную Семейку, – послышался загробный хриплый голос, больше походивший на скрип несмазанной телеги. – Первый шаг на Пути к нашей Цели сделан…
– Прошу… Молю тебя, остановись… Сажен… Эти девчата… Они тут ни при чем, – отвечал ей тоненький ослабший голосок.
– Напротив, моя дорогая… Разве ты забыла наказ Госпожи?! И раз мы связаны одной Судьбой – ты будешь слушаться меня…
– Но… но… Они такие добрые, хорошие, честные…
– Прекрати! Не тебе ли знать, как за показной добротой скрывается сущее зло!
– То в прошлом… Теперь я…
– Ты – это я! Запомни дорогуша. И приготовься ко второму акту…
– Но я… Так ослабла…
– Это потому, что ты сопротивляешься мне… Не надо… Ведь то, что я приготовила на «десерт», тебе, ой как понравиться.
– Не-е-е-т, – раздался тихий приглушенный писк, утонувший во мраке комнатушки.
После чего в коридорах Дома снова воцарилась тишина и покой.
Но надолго ли?!
По праву можно сказать, что лучше всего у представительниц слабого пола получается обижаться. Порой для этого достаточного одного брошенного вскользь слова, косого взгляда или неосторожного жеста. И если ты оказался в опале – пиши пропало. Отныне прощения тебе не вымолить даже самыми сладкозвучными обещаниями и дорогими подарками. Пока девушка сама не пожелает Вас простить – не бывать помилованию.
Но на счастье или беду, Сажен, завершивший все споры за один взмах ладони, и не спешил извиняться. Он целиком и полностью верил, что правда на его стороне и не без основательно. То, что он сделал было необходимостью, дабы раз и навсегда пресечь злые толки.
Ни малышка Рэя, как-то резко охладевшая к нему и покинувшая его, ни Мира, хмурая как серая тучка посреди ясного дня – не смели его в этом разубедить. А что касается самой возмутительницы спокойствия – Зорьки, то девушка, давясь сухим куском хлеба, всячески старалась скрыть жгучую обиду на паренька, посмевшего её ударить.
С самого момента преображения бывшей разбойницы в прекрасную Юную Деву, ей так не терпелось поскорее показаться Сажену, дабы он от удивления «челюсть выронил». Ведь такого роскошного алого платья с высокой талией, широким, подобно бутону цветка, подолу с рюшами по краям, она никогда не видела даже в самых безумных сновидениях. Цокающие туфельки с высокими каблучками отлично дополняли образ Прекрасной Госпожи.
К обеду её не только приодели подобающе торжеству, но и помыли, сделали укладку, наложили на лицо румянец, подвели глазки и губки, благодаря чему Зорьку было не узнать.
