Дверь была новой. Витрина – тоже.
Несколько месяцев назад прежнюю дверь разбили в щепки и залили кровью, а витрина искрилась окровавленными осколками.
Я едва удержалась, чтобы не взглянуть на заснеженные каменные плиты улицы, которая круто обрывалась к змеящейся Сидре. Набережная была полна художников, ценителей искусства и просто гуляющих. В день атаки на Веларис я стояла там и силой магии призывала волков, торопя их выпрыгнуть из сонных речных вод. А по улице навстречу реке текла кровь. Вместо смеха и песен – предсмертные крики и мольбы о помощи.
Я резко втянула воздух, и холод обжег мне ноздри. Я стала медленно выдыхать, разглядывая облачко пара и себя в витрине. Меня было трудно узнать в плотном сером шерстяном плаще и красно-сером шарфе, который я без спроса утащила из гардероба Мор. Задумавшись, я глядела в никуда.
Вскоре я обнаружила, что на меня смотрят изнутри. Тогда посетители галереи – их было пятеро или шестеро – поспешно отвели взгляд, вернувшись к картинам и поделкам. У меня мгновенно покраснели щеки, сердце застучало. Я заставила себя улыбнуться и быстро пошла дальше. А ведь мне так хотелось зайти внутрь. Тем более что я заприметила миленькую штучку, выставленную в витрине.
Держа руки в карманах плаща, я пошла по горбатой улице, стараясь не поскользнуться на камнях мостовой. Магические заклинания заменяли в Веларисе печи и камины. Благодаря им в заведениях всегда было тепло. Были даже целые площади, отапливаемые магией. Но сегодня, в день первого снега, всем хотелось ощутить его холодное дыхание и поцеловаться со снежинками.
Потому-то я и отправилась из городского дома пешком. Мне хотелось не только подышать бодрящим воздухом и понюхать снег. Я хотела пропитаться радостным возбуждением горожан, готовящихся к празднику. Никакой переброс, никакой полет не дадут такого ощущения.
Риз и Азриель, когда им позволяло время, по-прежнему учили меня летать. Мне самой это очень нравилось! Но летать зимой, подставляя морозу чувствительные крылья… от одной мысли меня бросало в дрожь.
Меня почти не узнавали. Я шла, удерживая магическую силу внутри. К счастью, большинство горожан поглотили предпраздничные заботы и первый снег, и они не замечали окружающих.
Отчасти мне повезло, хотя я не избегала общения. Будучи верховной правительницей, я с Ризом ежедневно принимала посетителей в Доме ветра, выслушивая просьбы. Просьбы одних были совсем незатейливыми: например, починить уличный фонарь со светильником фэйского света. Другие обращались по более сложному делу: прекратить завоз товаров из других дворов, дабы не страдали местные ремесленники.
Были и такие дела, которыми Риз занимался веками, но об этом знала только я. В разговорах с просителями он не позволял себе ни малейшего намека, что не они первые обращаются с этим делом и что решение не настолько простое и однозначное, как кажется.
Нет, Риз выслушивал каждого посетителя, задавал вопросы по существу и обещал прислать скорый ответ. Несколько встреч я просидела молча, учась искусству слушать и задавать вопросы. Риз меня не торопил, обращаясь ко мне только в случае острой необходимости. Он давал мне прочувствовать все особенности этих встреч, войти в их ритм. Постепенно я втянулась и сама стала задавать вопросы и отвечать просителям. Риз тоже не жалел времени, лично отвечая на каждое обращение.
Неудивительно, что стопки бумаг в городском доме постоянно росли. И как только Риз ухитрялся столь долго обходиться без толпы помощников? Для меня это до сих пор загадка.
