Ноздри Роки раздувались.
– Я им помогаю, островитянин. Я много лет пытался им помочь.
– Почему? Это не твой народ. Какова твоя цель?
Голос Роки сочился презрением.
– Фарахи знал больше, чем ты можешь себе представить, и тем не менее всегда боялся ошибиться. Яблоко упало далеко от яблони. – С этими словами он вошёл в казарму, где на армейских койках лежало множество островитян, за которыми ухаживали священники и монахи. Кейл фыркнул:
– Священники? Ты им заплатил? Угрожал? С какой это стати служитель Просветлённого станет тебе помогать?
– Потому что они – добрые духи во плоти. Некоторые уже умерли. Если справедливость существует, они поселятся на небесах и будут вечно пребывать в мире. Они не такие, как мы с тобой.
Кейл хотел было возразить и рассказать о многих продажных жрецах, с которыми на протяжении лет доводилось иметь дело его отцу, но тут к Роке подошёл монах с бледным осунувшимся лицом и жёлтыми глазами.
– А, шаман. Прости, что тревожу, ты наверняка занят, но там девчушка из рыболовов… Умна не по годам, но… – Мужчина пожал круглыми плечами и отвёл взгляд.
– У меня найдётся время, брат. Скажи, что ты уже сделал.
Рока последовал за монахом к другому концу помещения, охраняемого воинами пепла, которые почтительно кивнули при его приближении.
– Мы испробовали все средства, шаман. Для ребёнка старше шести этого должно было хватить, учитывая, что гнойников у неё нет. Но она… потеряла мать и сестру, а отец умер много лет назад. Она почти ничего не ела и слишком ослабла. Я подумал, ты мог бы… – Он снова пожал плечами и больше ничего не сказал. Рока положил руку ему на запястье.
– Я посмотрю. – Он помедлил. – Её имя? А моё присутствие не…
– Тула. И… нет, не думаю.
Рока кивнул и зашёл внутрь. Девочка была – кожа да кости, её густые волосы тёмным водопадом свисали с койки. Рока прислонился ухом к её спине, а затем принялся осматривать, пока она не очнулась и в ужасе не отпрянула. Он опустился на колени и встретился с ней взглядом.
– Не бойся меня, дитя. Я хочу тебе помочь. Отдыхай.
Девочка вцепилась в тряпичную куклу, в её глазах стояли слёзы.
– Мне больно.
Кейл почувствовал ком в горле, услышав тон, которым она это сказала, но Рока не дрогнул.
– Боль напоминает о том, что ты жива, Тула. Не бойся. Пей и ешь, и скоро боль утихнет.
Он дал ей воды, от которой её вырвало. Затем она снова легла и больше не обращала на него внимания. Её хриплое дыхание становилось всё слабее. Рока смешал какое-то снадобье и попытался влить в горло, но безуспешно. Монах вошёл в тот момент, когда Рока занёс над ней кинжал.
– Можно проткнуть горло, – объяснил он, – влить в неё жидкость и вставить трубку для дыхания, но я…
Монах покачал головой и обхватил его руку.
– Мы должны вернуть её дядьям. Мы не можем… истязать её тело, или появится ещё больше слухов.
Челюсть Роки сжалась, но он кивнул. Они сидели с девочкой, пока её хриплое дыхание не остановилось, и шаман покинул комнату, не сказав ни слова. В своей Роще он прошёл на кладбище и выкопал детскую могилку, вырезав на колышке островными буквами «Тула». Закончив работу, он сел рядом, а Кейл стоял неподалёку, полный эмоций, которые никак не мог распутать.
– Никого нельзя принудить жить, – прошептал Рока. – Страдание – убийца духа, и даже ребёнок должен делать выбор. – Он достал блокнот и нацарапал в нём что-то – какие-то детали или, быть может, мысли, а затем вручил его ходячему трупу. – Я хочу побыть один, – сказал он, и Кейл развернулся, чтобы уйти.
