На тему наследников меня начали обрабатывать почти сразу, каждый день в комнаты заявлялась мать Георга Иоланда, вдовствующая королева, и с улыбкой говорила о том, как удивительны дети, (особенно те, которые внуки) и как она их ждёт.
Иногда с ней приходила бабка Георга Альба Иоланда, королева чего-то там, и говорила, что потомство — это просто чудесно и как она счастлива, что у неё были и сын, и дочка. Эта дама казалась со стороны самой адекватной. Была саркастичной, весёлой и напрягала меньше всех.
Потом приходила моя мать и рассказывала, какой плюшечкой я была, а Иоланда и Альба Иоланда хохотали до упаду и рассказывали, каким был Георг. Потом приходила моя бабушка и говорила, что все они не знают, о чём говорят, а вот она-а! Она-то семерых родила и чуть ли не за одну беременность.
И всё это время я просто сидела и слушала. День за днём, чаепитие за чаепитием.
К моменту, когда наступила новая среда, я уже просто хотела спрятаться от этой болтовни и ирония была в том, что единственное место, где я была относительно одна… спальня Георга!
Правил по поводу места для соития не существовало и ещё в понедельник мне сообщили, что новая встреча состоится в покоях короля.
Так что в среду сразу после ужина, я быстро собралась и сказала, что мне пора. К счастью, на вторую ночь уже не полагалось кровавых бань и ритуалов. Так, по мелочи: ванна, надушиться, прочихаться, уложить волосы. Жарить на медленном огне до готовности!
За мной даже никто не ломанулся, к слову. О, нет, они смахнули слёзы умиления и просто наблюдали, как я иду «внуков им делать».
Это страшно давило и бесило, с учётом, что я-то никого делать не собиралась. Выло искренне жаль бывшую владелицу этого тела, потому что в восемнадцать я бы точно чокнулась от такого напора.
В итоге, в спальне оказалась на полтора часа раньше назначенного времени и боялась даже, что не пустят, но, к счастью, меня тут же проводили к королю.
— Вы так соскучились, что пришли пораньше?
Ой.
Он стоял посреди спальни, в расстёгнутой рубашке и с мокрыми, зачёсанными назад волосами. Две гладкие прядки падали на лоб и с них стекали капельки воды. Мать моя женщина.
— Здрасьте… простите… меня просто…
— Вас привело сюда чувство долга? Ну располагайтесь, — и он кивнул на кровать.
На кровать!
Я так быстро бежала, что даже ничего не успела сообразить, а теперь стояла перед королём в халате, под которым был только кружевной пеньюар, и дрожала от страха и ужаса.
— А может… поговорим сначала?
— О чём?
— Ну… как день прошёл?
Я пересекла комнату и плюхнулась в мягкое кресло.
Помещение было не менее просторным, чем мои комнаты. Была тут ниша с книжными полками и письменный стол, заваленный бумагами. Огромная высокая кровать, где могли бы уместиться десять человек и два уютных диванчика. На столике рядом с креслом в которое я упала, стоял графин с каким-то крепким алкоголем и была разложена партия шахмат.
— Вы играете?
— Да. А вы?
— Ага… может сыграем?
— Зачем?
— Ну давно ли вы играли в шахматы?
— В обед.
— Зачем?
— Потому что решил, что давненько не играл, — в его голосе было недоумение, а в моей крови адреналин. — Весна, — когда он это говорил, я с одной стороны не понимала, что это ко мне обращаются, а с другой внутренне откликалась. — Чего вы добиваетесь?
И в два шага он оказался рядом со мной! А точнее по другую сторону столика, на соседнем кресле. Склонился ко мне, как тогда на обеде, так что я могла рассмотреть микроскопические морщинки на его лбу, и вопросительно вздёрнул одну бровь.
