Ну, хоть какое-то веселье.
Малая нетерпеливо дёргает меня за штаны, угрожая оставить задницу без них, и я тащусь за ней вниз. Прямой наводкой плетёмся в столовую – точнее, плетусь я, постоянно зевая, а Пуговка бежит вприпрыжку. Ещё из гостиной улавливаю аромат свежесваренного кофе, которым прямо сейчас придётся накачаться под завязку; на столе уже стояли горячие, ещё дымящиеся бутерброды, шакшука и, как в детстве, творожная запеканка. Мой живот отзывается на эту картину протяжным воем тонущей субмарины, а Пуговка наоборот брезгливо морщится.
– Опять запеканка!
Подавляю смешок, но мелкая видит мой насмешливый взгляд и недовольно поджимает губы – ни дать, ни взять – копия матери.
Кстати, об этом...
– Где родители?
Алиска плюхается на стул, который для неё слишком высок, но она отказывается от специального – хочет казаться такой же взрослой, как и я.
– Папа уехал на работу, а мама у тёти Кати
На последнем имени морщусь: Екатерина Миловидова – весьма странный персонаж. Она жертвовала детским домам огромные суммы и при этом брезгливо морщилась, когда при ней говорили о бедных; она называла мою мать подругой и, возможно, в чём-то ей действительно помогала, но я не раз видел этот презрительный взгляд в сторону свое родительницы. Чтоб ей всю жизнь ежей рожать... Помню, сдуру попробовал сказать об этом матери – такого мата от неё даже отец не ожидал – так яро кинулась на защиту подружки. Короче, я это дело оставил – пусть сама разбирается.
Не маленькая девочка, в конце концов.
Пока я уничтожал всё, что видели глаза, малая демонстративно зажала нос и вздёрнула подбородок; только после того, как перед её носом очутилась тарелка с ньокками, она принялась за завтрак и даже выпила стакан апельсинового сока. Поднимаюсь из-за стола, игнорируя обиженное сопение мелкой, и двигаю в сторону гостиной. Там, развалившись на белоснежном диване перед огромной плазмой, включил какую-то лабуду и откинулся на спинку, собираясь как следует вздремнуть – так, чтоб на этот раз выспаться.
От громко хлопнувшей в холле двери резко сажусь, и комната делает сальто.
– Твою срань! – рычу, поднимаясь с паркета, на который прилёг, свалившись с дивана.
В гостиной материализуется отец – с тем самым выражением лица, которое вгоняет меня в ступор последние несколько месяцев. Они с матерью давно уже водят просто «дружбу» – последние лет десять их общение сводится только к банальным обсуждениям бытовых вопросов и воспитания Пуговки. Вначале они, может, ещё и любили друг друга, а потом как-то взаимно остыли; я знал, что отец гулял от матери, а мать не всегда была верна отцу, но если их всё устраивало, то мне и подавно было насрать. Не понятно только, как при таких обстоятельствах у них Алиска появилась; то ли кто-то из них был бухой в дым, то ли оба – что вероятнее – хотя они не были любителями выпить. И всё же, в моей жизни появилась мелкая – единственная представительница прекрасного пола, которая вила из меня верёвки.
Но сейчас не об этом.
Отец в последнее время выглядел так, будто, мать его, влюбился: хреново спал, почти не ел и вообще стал похож на привидение. Проблемы на работе как причина точно мимо – нет таких проблем, с которыми отец не разобрался бы на раз-два. С матерью тоже никаких тёрок нет и не предвиделось, так что оставался только один вариант: он снова собрался «налево». Не то, что бы меня это касалось или цепляло – пусть живёт, как хочет – но иногда за мать было до чёрта обидно. Кого-то из его любовниц у меня получалось спугнуть, кого-то – подкупить, а кого-то – перетянуть в свою постель – втихую, естественно.
