Читать онлайн Карина Рейн - Корона из картона

1. Пролог

Я не знала, куда прятать глаза.

А вот во взгляде напротив наоборот искрил не то вызов, не то насмешка, не то... нет, такого просто быть не может.

Ещё одна пара глаз буквально протыкала меня иглами и явно желала заставить не замечать никого вокруг, кроме них, но, боюсь, я не могла на такое согласиться ни раньше, ни тем более сейчас. Чужие губы растягиваются в нахальной ухмылке, и я как-то на автомате облизываю собственные, что не укрывается от цепкого взгляда. Собираюсь уйти – нет, убежать – чтобы не накалять обстановку, но крепкие руки не дают сделать и этого.

– Ты мне сегодня снилась, – мурлычут губы мне на ухо, заставляя щёки непривычно пылать от смущения...

2. Глава 1. Карина

22 июня 2019 года, суббота

– Я буду скучать по тебе, кошёлка, – верещит на ухо Алинка, повиснув к тому же на моей шее.

– Говоришь так, как будто я умираю, – закатываю глаза и обнимаю подругу в ответ.

Проклятый выпускной.

Школа по этому поводу начала сходить с ума ещё с января, как будто не было ничего круче, чем попасть в семью к богатеям, которые сделают из тебя ручного зверька. Можно подумать, мы выиграли в лотерею! Если кто и выиграл, так это мажоры, которым, в общем-то, к этому не привыкать – им вообще всё с неба падает прямо в ручки. Хотя, справедливости ради, замечу, что «радовалась» не я одна: ещё несколько девушек и даже парочка парней с каким-то отчаянием вертели в руках аттестаты, будто им кандалы подарили, а не документ об окончании школы.

– Ну, мы же перестанем видеться в привычном режиме – всё-таки, будет не до этого...

– Это ты своему Венику объясняй, – фыркаю, обнимая подругу в ответ.

Алина с Вениамином – так же представителем периметра – встречаются ещё класса с восьмого. Веник как-то сразу в средней школе запал на мою подругу; поначалу просто никого к ней не подпускал – не знаю, что он там рассказывал другим парням, но Алинку они десятой дорогой обходили – а после просто подошёл и сказал, что «она его», и с этого момента они встречаются. Я завидовала подруге – но по-хорошему, без злости или тайного пожелания неудачи в их отношениях, а со временем даже научилась не ревновать её к Венику: всё-таки, наше общение сократилось по времени практически наполовину. Может, я бы и не обратила на это внимания, но так как Медведева была моей единственной подругой, из-за её частого отсутствия компании мне катастрофически не хватало.

На моё замечание девушка смешно куксится и машинально пробегает глазами по разношёрстной толпе теперь уже выпускников школы. Признаюсь честно – я свой выпускной ждала со страхом и обречённостью; этот дурацкий закон, обязующий совершеннолетних юношей и девушек быть прикреплёнными за каким-нибудь мажором, не лезет ни в какие ворота. Я понимаю, что для нас, малоимущих, это отличный шанс наладить свою жизнь – хорошее образование, за которое платит семья сибарита, лучшие условия жизни и всё такое – но мы, по сути, просто перестаём себе принадлежать. А если ещё и сибарит попадётся бестолковый – вообще хоть караул кричи. Неизвестность всегда пугала меня больше всего остального, поэтому до тех пор, пока не получу письмо со своим распределением, буду чувствовать себя так, словно у меня под задницей кактус.

– Я пойду, поговорю с ним, – извиняющимся тоном «отпрашивается» Алинка, но уходит действительно только после моего одобрительного кивка.

Они очень хорошо подходят друг другу – Веник горячий и вспыльчивый, а Алина – мягкая и спокойная. В периоды агрессии, которые изредка случались с парнем, Медведева становилась для него «пожарником»: без проблем тушила огонь его злости и утихомиривала тогда, когда других он попросту не слушал. В свою очередь Макаров защищал Алину от всего, что, по его мнению, представляло для девушки угрозу, и нянчился с ней, когда она болела или впадала в хандру. Мне в голову частенько забиралась мысль о том, куда запропастилась моя вторая половинка, потому что, на мой чисто субъективный взгляд, если ты не встречаешься ни с кем к концу школы, то уже обречён коротать век в одиночестве. Чем старше становишься, тем явственнее видишь в человеке его недостатки, которые перекрывают всё остальное, и предпочитаешь быть вообще ни с кем, потому что тот идеал парня, который нарисован в твоей голове, реальному парню переплюнуть уже невозможно. Но по счастью меня отношения не волновали настолько, чтобы беспрестанно думать о них и проливать горькие слёзы.

Мысли снова возвращаются к недалёкому будущему, стоит мне кинуть взгляд на свой аттестат. Ещё в девятом классе, когда до моего мозга, наконец, дошла истина о том, что не за горами моё распределение, я дала себе обещание: если сибарит попадётся... хм... проблемный, то я не поленюсь отплатить ему тем же. В смысле – если он решит, что я вполне себе сойду в качестве его игрушки на ближайшие пять лет, то пусть закатает свои губки обратно. В семье, где помимо меня ещё трое старших братьев, я с детства научена давать отпор тем, кто возомнил, что может мной командовать. Иногда прилетало и братьям, так что научить вежливости какого-то избалованного жизнью мажора у меня рука тем более не дрогнет. Помню, однажды зафинтилила брату битой под глаз за то, что мои конфеты без спросу таскал – он неделю с фонарём ходил. Мне было всего семь, и я точно помню, что целилась в лоб и не сильно, а вышло, как вышло – зато к конфетам моим брат больше ни-ни.

К слову о братьях – перевожу взгляд в сторону входа в актовый зал и замечаю довольно скалящиеся физиономии оных. Закатываю глаза – сейчас подкалывать начнут – но всё же плетусь к ним, огибая всеобщее веселье.

– Ну что, школа за плечами? – вещает прописную истину Димка – самый старший: у нас разница в пять лет. – Где-то на горизонте замаячил пенсионный фонд – видишь его?

– А я-то всё гадаю, где ты пропадаешь последние пять лет... – лениво отзеркаливаю. – Надеюсь, тебе хватило ума для меня там местечко застолбить?

Близнецы Тимур и Артур ухмыляются, хлопая друг друга по плечу; с ними у меня разница в три года, и братья всё ещё жили в семьях своих сибаритов. И вот, что странно – у них никогда не было проблем с их... хм... подопечными. Может, тех просто воспитывали нормально, а может, мои парни просто не давали им возможности на своей шее сидеть – не знаю, но факт оставался фактом: за все три года я не слышала от них ни одной жалобы.

Но это не значит, что я свято верила в такой же финал со своей стороны, потому что, по закону подлости, на мне судьба решит отыграться.

– Тебе сначала придётся перевалочный пункт пройти, – хлопает меня по плечу Тим.

– Молчи уж, любимчик фортуны, – закатываю глаза. – Или забыл, как у самого перед этим «пунктом» коленки ходуном ходили?

Весело перебраниваясь, покидаем актовый зал; пытаюсь отыскать глазами Алинку, но девушка как сквозь землю провалилась – никак уже с Веником сбежали, чтобы наедине отметить. Ну, торпеда, даже не попрощалась! А ведь меня упрекала, когда я так же без предупреждения после экзамена свалила!

Дома меня уже ждут; родителей на торжество с работы не отпустили – мол, не такая уж это и веская причина для отгула – но я не расстроилась: лучше так, чем у родных потом проблемы будут. Мне присутствия братьев с головой хватило; если б они ещё и вели себя прилично, а не кадрили моих одноклассниц – вообще была бы красота. Но торт самолично приготовить мама всё же успела, и это сметанное чудо с шоколадной крошкой теперь вызывало теплоту в груди.

Вот бы ещё и «Утопия» письмо прислала, что освобождает меня от «повинности»...

Восемнадцать мне исполниться только в середине июля, а это значит, что у меня ещё целых три недели на то, что бы как следует отдохнуть перед распределением в семью какого-нибудь самоуверенного идиота. Я уже сплю и вижу, как он пытается меня контролировать и всячески издевается, вот только я настолько толстокожая и упрямая, что мне уже сейчас жалко бедного мальчика; знал бы он, сколько нервов со мной потеряет – сам бы попросил родителей дурацкий закон по распределению отменить.

После ужина я, наконец, получила возможность избавиться от нелепого платья цвета шампанского, которое настолько контрастировало с моим загорелым телом, что делало меня похожей на подгоревшее лимонное пирожное. Понятия не имею, о чём думала и куда смотрела, когда мы с мамой выбирали его, но теперь хотелось просто дать себе затрещину за пропавшее чувство стиля. Это было подарком отца – поход в магазин за платьем, которое должно было помочь с тем, чтобы этот день стал для меня незабываемым.

Нуу... В каком-то смысле так и вышло – только с обратным эффектом.

В нашем доме всегда было то, о чём большинство жителей периметра могли только мечтать, потому что мой отец – муниципальный губернатор; только по этой причине я знала, что такое музыкальный плеер, телевизор и многое другое. И именно по этой же причине у меня была всего одна подруга – остальные девочки меня люто ненавидели. Это смешно – завидовать тому, что мне посчастливилось родиться в семье с небольшой привилегией – будто я обокрала остальных; мой отец был кристально честным человеком и всегда старался помочь своим согражданам всем, чем только мог, не заботясь о себе, но даже несмотря на это умудрился нажить врагов.

Люди всегда завидуют тем, кто живёт чуть лучше.

Натрескавшись за ужином до отвала, я заваливаюсь в комнате, которая уже три года находится в моём единоличном пользовании; чтоб вы знали, делить девочке одно помещение с тремя увальнями-братьями – тот ещё гемор. Маленькая я иногда спала в комнате с родителями, а когда подросла, пришлось устроить бунт, потому что эти малолетние хулиганы обожали растаскивать и прятать мои вещи и тырить без спроса вкусняшки. Сжалившись над любимой и единственной дочуркой, папа сделал к дому пристройку – что-то вроде третьей комнаты – в которую и переселил нервных от тестостерона парней. Но пропадать мои вещи не перестали, так что мы с братьями частенько дрались; папины знакомые всегда в шутку говорили, что у него четыре сына – слишком уж дерзкая я была в детстве.

Да и сейчас не скажу, что что-то прям сильно поменялось.

Теперь видеться с Алинкой мы будем ещё реже, тут она права: ей, в отличие от меня, восемнадцать исполнилось ещё месяц назад, так что с завтрашнего дня они с Веником без зазрения совести отправятся в «Утопию» – проходить «аттестацию». Я не представляю, как они собираются продолжать свои отношения, будучи разделёнными и не видясь неделями; вряд ли ради них кто-то будет делать исключение, а Веник терпением не отличается. Ничего плохого про него сказать не хочу, но зная его характер, могу со стопроцентной уверенностью заявить, что у Медведевой будут проблемы с ревностью со стороны её парня. В этом смысле очень даже хорошо, что я ни с кем не встречаюсь; в отношения на расстоянии – путь и условном – я не верю, а чувствовать без конца этот раздрай внутри – кому оно надо? Уж лучше быть одной и знать, что никто не будет трепать тебе нервы, чем каждый день жить как на пороховой бочке.

Вздохнув, выхожу во двор, чтобы покачаться на качелях; да, мне давно не восемь и даже не двенадцать, но я любила просто сидеть на них и думать, что до моего распределения ещё далеко. После того, как закончу универ, я планировала вернуться в периметр и пойти работать к отцу в Местное самоуправление; конечно, решающую роль будет играть специальность, на которой мне предстоит учиться, но я не думаю, что дети богачей будут выбирать абы что – тем более парни. Буду потихоньку работать, помогать родителям и – не знаю – усыновлю ребёнка из детского дома; не потому, что совсем не надеюсь выйти замуж, а потому, что детей-сирот у нас довольно много, а я слишком жалостливая, когда дело касается лишённых всего детей.