«Значит, говоришь, вместе будем работать?» – «Так точно, товарищ генерал армии. Образно говоря, я обязан каждый ваш чих передавать на ленту ТАСС». – «Да, брат, могу тебе гарантировать: “чихать” нам придётся много. Запиши мои прямые телефоны. Если по неотложному делу – обращайся в любое время суток». Так я и делал. Однажды загрипповал и, сидя дома, случайно узнал о ликвидации ракет под Сарыозеком. Об этом мероприятии в ТАСС никто из Министерства обороны не сообщил. Разгильдяев там хватало. Звоню Язову, жалуюсь на нерасторопность его подчинённых. Министр прислал за мной машину и распорядился насчёт самолёта. И я не просто успел на мероприятие, но опередил всю пишущую зарубежную и отечественную братию. Вообще же я часто следовал за Дмитрием Тимофеевичем, как нитка за иголкой. Но только в пределах страны. За рубеж он меня так ни разу и не взял, хотя и обещал. Язов любил мотаться по округам и дальним гарнизонам. Поначалу только я один его в поездках и сопровождал. И бывал награждаем редкой возможностью слушать, как министр в минуты отдыха читал наизусть «Евгения Онегина», «Маскарад», стихи Маяковского, Есенина или любимой им Юлии Друниной. Часто Дмитрий Тимофеевич вспоминал и про свою войну: «Во время наступления меня снарядом подбросило. Снаряд попал в болото, и на волне жижи меня хорошо подбросило. А приземлялся уже на сухое место. Получил в ногу ранение, контузию и отбил почки. Но болото спасло».
…В конце восьмидесятых и в начале девяностых я не просто симпатизировал Язову – откровенно был в него влюблён. Согласись, читатель, ведь дорого стоило то, что тебя, обыкновенного журналиста, всегда выделяет целый министр обороны, и ты можешь доверительно решать с ним практически любой вопрос. В подтверждение – один пример. Однажды мой коллега и приятель главный редактор «Военно-исторического журнала» генерал-майор Виктор Филатов опубликовал отрывки из «Майн кампф». Этим сильно возмутился «лепший друг» Горбачёва Гельмут Коль. Мы, дескать, за пропаганду гитлеровских трудов в тюрьму сажаем, а у вас его публикует военный журнал. Накрученный тучным канцлером, наш Генсек-комбайнёр распорядился, чтобы его министр обороны покаялся в печати за дерзкий поступок подчинённого. Дмитрий Тимофеевич меня инструктировал: «Надо так написать, чтобы овцы были целы и волки сыты. То есть чтобы Михаил Сергеевич с Колем остались довольны, но чтобы и я не посыпал так уж голову пеплом. Да и Виктора надо прикрыть. Ты меня понял?»
Чего уж тут не понимать. Подготовил я такое выступление. Язов почитал его раз, второй. Какое-то слово поправил, а потом говорит: «Нехорошо получается: Гитлер и тут же – моя фамилия. Давай мы твоей хохлацкой нас разведём. Не возражаешь?» – «Даже почту за честь. Но в такого рода знаковых публикациях фамилию корреспондента ТАСС не принято указывать». – «Ничего, я Спиридонову (тогдашний генеральный директор информагентства) позвоню».
К слову, другой член Политбюро Александр Яковлев с пеной у рта «требовал крови» – немедленного увольнения Филатова с должности главреда. И даже перед Горбачёвым «ножками сучил». Дмитрий Тимофеевич мужественно не дал на съедение Виктора. Его из армии уволил только пришедший на место Язова маршал авиации Шапошников. Но это я уже забежал наперёд. А тогда, в конце восьмидесятых, повторяю, с удовольствием наблюдал, как новый министр почти истово взялся оправдывать высокое доверие Генсека. И Горбачёв был им доволен. Неграмотная штафирка, он всегда боялся армейской силищи. Но убедившись, что силища та в надёжных руках, стал в дальнейшем действовать, практически не обращая внимания на Язова. Никогда не забуду полнейшей растерянности, с которой Дмитрий Тимофеевич встретил известие о том, что Генсек объявил в ООН об одностороннем сокращении наших Вооружённых Сил на полмиллиона человек: «Ну ладно мне ничего не сообщили, так ведь и в Верховном Совете СССР никто ничего не знает!»
