Научился ценить воскресенье: мама дома и часы словно переставали тикать.
И однажды мама спросила:
─ Сынок, почему ты плачешь после школы?
─ Я… ─ растерялся.
Оказалось, соседка Таня, что живёт квартирой выше, целыми днями сидит дома. И слышит, во сколько Максим пришёл из школы, когда начал плакать, когда закончил.
О, как всеведущ взрослый мир!
Когда маленькая семья успокоилась, мама объяснила сыну:
─ Максимка, не надо плакать… Я когда узнаю́, очень расстраиваюсь. Ты же не хочешь, чтобы я расстраивалась?
─ Нет, ─ всхлипнул.
─ Не будешь плакать?
─ Не буду…
Мама не поверила. И договорилась с Таней: как только услышит плач, чтобы сразу звонила. Максим решил соседку перехитрить, стал плакать на балконе. Откуда первокласснику догадаться, что плач на балконе услышит не только Таня, но и тётя с первого этажа, и дед с третьего, и ещё много-много народу?
В тот день маме позвонили все соседи, сказали, с сыном что-то неладное. Мама прибежала, долго ругала Максима. А Таня продолжала «нянчить» мальчика.
─ Максим, ты покушал? ─ кричала сверху.
─ Максим, я слышу, что ты плачешь, а ну перестань, а то маме позвоню!
─ Максим, почему я тебя не слышу, ты уроки делаешь? ─ если мальчик притих.
Так длилось год или два, потом Таня съехала, а Максим перестал плакать ─ повзрослел. А может, из-за того, что мама подарила кошку ─ сиамского котёнка с голубыми глазами. Мальчик был в восторге от кошки и нарёк её Мартой. Вот счастье!
А часы с кукушкой перестали тикать, сломались…
Сейчас Макс жалел, что машина времени не может перенести назад, в те времена, когда он жил в сером панельном доме с мамой и кошкой Мартой, в государстве с границей по лестничной клетке. С равниной кровати, горной грядой мебельного гарнитура и Эверестом холодильника. Где вода в кране такая рыжая, хоть железо добывай. Когда он учился в школе и звали его Максимом.
Отличное было время!
Ссадина на скуле кровоточит.
─ Дай вытру! ─ Алиса с платочком.
─ Куда лезешь? ─ сердился Макс. ─ Я же рулю!
Но всё равно вытерла. И опять включила Talking Hand. Раз, два, три ─ влезла в мозги «Поршевагена». Четыре, пять, шесть ─ вырубила маячок, перекодировала систему связи, управления. А «Ваген» даже не споткнулся.
В том месте, где с трассы требовалось свернуть вправо, Макс проскочил дальше, мимо ровной щётки кустов. Спохватился, сдал назад.
Они уставились на карту.
─ Да, ─ ткнула Алиса. ─ Вот поворот! Именно здесь!
─ Нет въезда-то.
─ Может, замаскировали?
Макс выбрался из «Поршевагена», исследовал обочину. При ближайшем рассмотрении склон выглядел накатанным. Следы уходили под кусты. Потормошил листья.
Ого! Зелень оказалась камуфляжем: кусты хитроумно закреплены на деревянной раме с колесом от тележки ─ катать туда-сюда.
─ Смотри! ─ предъявил находку Алисе.
─ О! ─ изумилась она. ─ А если сдвинуть?
За маскировочной растительностью открылся въезд на дорогу. Плохонькую, но ехать можно. По экрану навигатора выходило, что до границы эллипса пилить километров сто, а до мерцающей жёлтой точки ─ двести пятьдесят.
В чаще дорога сузилась. Деревья протягивают лапы. Достают, царапают кузов. И огромные камни разбросаны пьяными великанами.
─ А ты красиво дерёшься! ─ сказал Макс.
─ В детстве научили…
─ Как называется?
─ Рули, рули. ─ Алиса выключила «руку». ─ Не отвлекайся!
Вверх-вниз, вверх-вниз ─ подбрасывает машину.
Десять километров, пятнадцать, двадцать.
Вместо камней по краям дороги – хлам из пустых бутылок, расползшегося картона и костей животных. Мусора так много, что приходится лавировать между кучами.
