Корпоративное бессознательное - страница 60
В таком бронированном скафандре человек превращался в ходячий танк.
Компания очень гордилась своими «Ахиллесами» и дорожила им. Тем не менее, насколько знал Кеорт, экземпляров было выпущено немного – производство защитных комплексов было чрезвычайно сложным, каждая единица обходилась в солидную сумму. «И хорошо, что так», – подумал Кеорт. Каждый бой, в котором участвовали подразделения бронепехоты «Иллакиса», становился для их противников невероятно трудным. Уравнивала шансы только малая численность бойцов в такой броне. То, что здесь находилось целых пять «Ахиллесов», однозначно говорило о чрезвычайной важности этой станции.
Несмотря на это, все пять экземпляров так и остались здесь, внизу, где их застал Крах. Три крайних были открыты, один разобран – видимо, кто-то пытался то ли их починить, то ли облачиться в них, но с вышедшими из строя сервомоторами бесценная броня превратилась в неподъемную груду металла, пластика и керамики. Сейчас они больше походили на музейные экспонаты и превратились не более чем в напоминание об утраченной мощи.
Обход станции занял весь остаток дня. Эгеру хотелось начать ремонт «Харона», но сегодня было уже слишком поздно. Предстояло провести ночь в маленьких комнатах, что можно было считать улучшением жилищных условий – лучше узкие пыльные кровати, чем их отсутствие.
Кеорту не нравилась мысль о том, что придётся спать – настолько, что по спине каждый раз пробегал озноб.
Первое, что он сделал в своей комнате – снял рамки, висящие над кроватью, и передвинул шкаф так, чтобы он хотя бы частично закрывал надпись на стене.
Он не мог заснуть. Желудок был пуст, в матрасе и в постельном белье было полно пыли, но к таким условиям он уже привык – жизнь в Селве была ничем не лучше. Идею сделать здесь комнаты без дверей явно пришла в голову какому-то идиоту, и сейчас Кеорту в уши настойчиво лезли звуки из коридора: скрип койки, характерная возня, тихие женские вздохи – Эйди утешала Эгера как могла.
Всё это раздражало. Но дело было в чём-то другом.
Кеорт очень старался перестать думать. Прислушивался к шуму дождя снаружи. Пытался в деталях представить дождь, каждую каплю, увидеть, как вода падает на покинутые здания, как течёт в трещинах в асфальте, как заливает крышу комплекса. Как дождь идёт над грядой терриконов, над линией электропередач, над бесконечной равниной, над затерявшейся в темноте станцией без единого огня.
Никого и ничего на десятки километров вокруг. Только где-то в глубине, среди заброшенных строений не спят три человека. Эти мысли приносили мимолетное умиротворение, но оно проходило так быстро, что он едва успевал его уловить.
Дождь и темнота скоро перестали помогать. Звуки в комнате Эйди и Эгера стихли, но легче не стало. Хаос в голове кипел всё сильнее, его не получалось игнорировать.
Виски уколола знакомая боль. Кеорт потянулся за таблеткой, но передумал. Их осталось очень мало.
«Где бы теперь достать ещё… А как я раньше справлялся, когда таблетки кончались? Я и правда жил с этими болями… всегда?»
Кеорт ворочался на койке, поднимая пыль. Ночь запуталась в душном бреду, из него невозможно было выбраться.
«Имплантаты. Модули. Провода в голове… Самоопределение».
Дождь снаружи превратился в огонь, между зданий потёк расплавленный свинец. Пламя падало на площадь у комплекса, на замершую навечно антенну-руку, на могилы у края площади. Качались под ветром жетоны на цепях, оглушительно звенели, ударяясь друг о друга. Звон проникал через воздуховоды, нёсся по вентиляции, врывался в уши, заполнял пространство внутри черепа.