Бочком я попробовала их обойти. Оборачиваться на продавщицу было страшно. Мало ли уже всё, и она там стоит вся такая недовольная и готовая меня обвинить в воровстве. Выделяться хотелось меньше всего.
– Слушай, – вдруг спохватилась девчонка, осмотрев меня. – А я тебя знаю, ты живёшь где-то здесь недалеко, да?
Замерев, я раскрыла рот. Она меня запомнила? Мы раньше встречались? Где она меня видела? Как много она знает?
– П-почти, – просипела я. И с каких пор люди стали такими внимательными? Чёрт смотрел то на меня, то на девчонку. Слушал. Спохватившись, я продолжила: – Вообще я живу далеко. И мне уже пора.
– Ты же ходишь мимо Вознесенского собора, разве нет? Просто я там недалеко живу, видела тебя пару раз в том районе.
Ошарашенно я кивнула. Девчонка была не только храброй, но и напористой. И заприметила меня. Теперь придётся быть ещё более внимательной и долго сохранять невидимость, выбираясь из Дома. Неудобно.
– Да-а, – протянула я. Услышав позади себя болезненный, но тихий стон, я спохватилась: – Но мне, правда, пора.
Торопливо обогнув ребят, я чуть ли не бегом бросилась из парка. Подальше от детей, подальше от разоблачения, подальше от людей в принципе.
– Постой, – окликнул меня голос девчонки. Её лёгкий страх опять приблизился. – Пошли вместе, я как раз домой иду.
– А где мальчик? – оглянулась я.
– Славка? – девочка тоже оглянулась, будто сама потеряла его. – Домой пошёл. Навязался меня проводить, а я так не хотела этого. Настроения что-то нет. Прости, что я теперь навязалась к тебе.
– Да ничего, – я удивлённо моргнула. Откуда она взялась такая открытая и необычная. И интересная. Любопытство, которое я уже давно не чувствовала так явно, трепыхнулось, потянулось к желтоватому, почти прозрачному страху.
Сколько себя помнила, я всегда видела людские страхи. Только спустя время я поняла, откуда это еле различимое, но постоянное свечение у людей, которое невозможно было ни впитать, ни игнорировать: люди каждое мгновение в своей жизни боялись смерти. Но, видимо, сами не осознавали этого, раз оно в спокойствии не разрасталось, но и не пропадало.
– Меня Лиза зовут, – продолжила моя новая… хм, хотя у меня и старых-то нет. Просто моя знакомая. Необычно. – А тебя?
– Эм… Ки… ра, – запнулась я.
– Эм-ки-ра? – Лиза покосилась на меня, вопросительно подняв бровь.
Мы обогнали пожилую пару с разных сторон, что дало мне время на подумать и собраться, и я ответила:
– Нет, просто Кира, – предварительно проверив наличие морока на зубах, я попыталась улыбнуться, но чувствовала, что вышло криво. Но Лиза всё равно улыбнулась в ответ, хоть и показалось, что глаза её удивлённо расширились. Она мельком глянула на сладкую вату. – Хочешь? – предложив ей белое облако, спросила я.
– Да-а-а, – выдохнула Лиза с благоговением и потянулась к вате. – Мама не разрешает есть сладкое. Говорит, что у нас нет лишних денег на стоматолога, поэтому я должна питаться правильно, не болеть, не ломаться. Ну и вести себя хорошо, чтобы не попасть в передряги.
Лиза положила оторванный клочок сладкой ваты в рот, и тихонько застонала. В её стоне было столько блаженства, что даже у меня во рту появился привкус сладости, хоть я его давно и не ощущала. С удивлением поводив во рту языком, я уточнила:
– Тебе нельзя есть сладкое, но ты ешь?
– Как и все, – пожала плечами Лиза и опять взяла вату. – Всё запретное становится ещё слаще. И я говорю не только о сладком в принципе. Но я не увлекаюсь. Просто иногда очень уж хочется вкусненького… Если ты понимаешь, о чём я.
