Как на нашей нивке
Сегодня дожинки!
Диво, диво!
До краю дожнемся —
Меду мы напьемся!
Диво, диво!
И верно – служба!
Невзор скакал в войский дом на Нарочи, вестоношей от воеводы Бреня, вёз невесомую и тяжёлую ношу – берестяную грамоту. Может, от воеводы, а может и от самой княгини. Невзор же не утерпел и завернул на несколько часов в Сбегову вёску, благо было почти попутно.
Всадник вымчал на опушку леса, тонущую в зарослях кипрея, донника и зверобоя, кустах боярышника и волчьего лыка, и перед ним широко распахнулся простор озера. Над озером гулял ветер, и Нарочь тяжело ворочалась в низких берегах, бросала на прибрежные камни тяжёлые, словно свинцовые волны; мотались в волнах камыш и осока.
Невзор промчался озёрным берегом, миновал полосу сосняка и стремительно влетел в ворота – сторожевые новики даже не успели рот раскрыть, не то, чтобы его окликнуть. Будет им вечером на орехи, – злорадно подумал Невзор, спешиваясь. Привычка драть нос перед теми, кто ещё только обучается у старых («я – опоясанный вой, а вы – щенки несмышлёные, ососки!») появилась недавно, и, как Невзор ни старался её преодолеть, всё равно то и дело прорывалась.
Наставник Ясь встретил его на крыльце – было бы слишком большой спесью полагать, что он вышел встречать своего бывшего ученика нарочно. Скорее всего, наставник строжил за что-то новиков на дворе, когда прискакал Невзор. Ну или наоборот – новики перед ним чем-нибудь хвастались, как водится.
Невзор подбежал, придерживая меч пока ещё не навычной рукой, сдёрнул шапку, резким движением головы откинул со лба короткий ещё чупрун, поклонился.
– Гой еси, наставниче Ясь!
– И тебе поздорову, Невзор Несмеянович, – отозвался Старый. Мальчишка, которого мало не впервые назвали по имени-отчеству, смешался, покраснел, но почти тут же вновь овладел собой.
– Весть тебе от воеводы Бреня, – мальчишка, вновь поклонясь, протянул наставнику берестяной свиток.
Что в письме – он не ведал, да и разве ж это было важно? Редко кто в здравом уме доверить действительно важное ненадёжной бересте. А перехватят гонца? А не успеет он бересто в огонь бросить? Действительно важное всегда доставляют устно.
– С чем послан? – отрывисто спросил Ясь, пряча за пояс бересто и неодобрительно косясь на новиков, во все глаза глядящих на вооружённого и опоясанного мальчишку. Невзор скользнул по ним взглядом, мимолётно улыбнулся и тут же вновь стёр улыбку с лица – говорить с наставником надо было взаболь.
– Послал меня к вам, Старые, воевода Брень Военежич, – степенно ответил Невзор. – Просит он, чтобы кто-нибудь из вас днями был в Полоцке, на дворе у воеводы. Отай.
Наставник помолчал, покивал едва заметно. Для чего отай – не спросил. Просит так воевода, стало быть – надо так. Да и не вестоноше сопливому про то ведать, мало ль что – опоясанный вой в четырнадцать лет.
– Добро. Передай – буду через два дня. Здесь ночуешь или как?
– Не, – мотнул головой Невзор, глядя в сторону. – К матери заскочить хочу, на дедову заимку в Мяделе. В Моховую Бороду.
Врать он не умел и не любил.
Наставник Ясь только коротко глянул на него, отчего Невзор чуть покраснел, понимающе усмехнулся и сказал:
– Ин ладно, так тому и быть. Воевода-то разрешил помедлить?
– Разрешил, наставниче, – облегчённо ответил Невзор.
Он прискакал в Сбегову вёску, когда праздник уже закончился, отпировали весяне, и только неугомонная молодёжь ещё шумела между жилищами. Остановил коня на опушке, несколько мгновений помедлил, слушая вечерний полумрак – из вёски доносилось пение и весёлый смех. Что-то у них многолюдно стало, – подумалось Невзору неволей, он криво усмехнулся и шевельнул поводьями. Воронко, уже потянувшийся к сочному лопуху, недовольно фыркнул, но подчинился.
