Хорошо, что войны не разрушили чудесный боб. Он был, словно живой. Коридоры исчезали и появлялись, прорезаясь в теле храма прямо перед нами. «Свяна, Свен! — мысленно обратилась я к богам. — Вы ведь откроете мне проход, если я захочу уйти?»
Боги не ответили. А ули, оглянувшись на ходу, расплылась в улыбке:
— Какая умная киса! Как собачка.
Она привела меня в комнату с простыми диванами, обтянутыми тёмным штофом. На диванах болтали и хихикали другие служительницы — точно кумушки на лавке. Одна, остроносая, даже лузгала семечки, но на пол не плевала, собирала шелуху в кулачок.
— Что, Агнета, ещё одну бродяжку подобрала?
Они добродушно засмеялись.
— Только пусть не гадит! А то Ида на твоего Мохнача жалуется. Метит, паршивец, где вздумает, а ей убирать.
— До покоев Доброчтимых добрался!
— Он больше не будет, — «моя» служительница вздохнула.
— Что, отрезали Мохначу лишний хвостик?
Ули опять засмеялись.
— И Чернушка не будет, — пообещала Агнета. — Она умная киса. Правда, Чернушка?
Я сказала: «Мр-рм», хотя имя Чернушка мне категорически не понравилось.
— Жди здесь, я сейчас приду.
Она скрылась в одном из проходов, а я прошлась по комнате, стараясь сделать так, чтобы каждая ули хоть раз на меня посмотрела.
— А красивая кошка, — заметила одна. — Чистая, ухоженная.
— Потерялась, наверно.
— Ничего, Агнета ей пропасть не даст. И к делу пристроит. Вон Лиса госпоже Браннас добрые сны навевает!
— Тощая какая-то.
— Ничего не тощая. Просто шерсти мало.
— Вот я и говорю — тощая. Мне пушистые нравятся.
И ни одна не сказала: «Смотрите, это же оборотень, потерявший связь со своим телом! Давайте ей поможем».
Потом они вовсе перестали обращать на меня внимание и завели речь о какой-то Дагмар, которой изменил муж, и теперь их обоих выгоняют из храма.
— Думаешь, ей выплатят возмещение?
— Само собой, выплатят. Она же не виновата, что Ульф изменщиком оказался!
— Ещё как виновата. От хорошей жены муж не гуляет.
— Смотри, Вивика! Пойдёт твой Лотер на сторону, посмотрим, как запоёшь.
— Мой Лотер? Да никогда!
Я слушала и дивилась. Нас учили, что к служению Свену и Свяне допускаются только благонравные супружеские пары, а боги заботятся, чтобы они и дальше таковыми оставалась, любили друг друга, уважали и хранили взаимную верность до последнего дня. Если божественная чета за своими ули уследить не в силах, на что надеяться бедной кошке, которая забыла, когда молилась в последний раз?
Близких отношений с богами у меня никогда не было. В детстве я, конечно, бегала в храм — и с просьбами, и с вопросами. Все бегают. Но не все получают ответ.
Помню, как обидно мне было. А дед Полкан, посмеиваясь, повторял изречение столичного памфлетиста, скрывающегося под псевдонимом Зан Носса: «Я не верю в богов, боги не верят в меня, мы живём в полном согласии и друг другу не мешаем». Ещё этот Зан Носса утверждал, что люди сильнее богов, потому что боги не могут существовать без людей, а люди без богов вполне себе обходятся.
Может, он и прав. Всё равно толку от богов никакого, хоть мы и праздники в их честь устраиваем, и подати на храмы платим, и в гимназии богознание проходим — а учебник по нему толстенный!
К счастью, раньше, чем мои мысли приняли совсем святотатственное направление, вернулась Агнета с миской овсяной каши. Миска была жестяная, гремучая, каша холодная, комковатая и не солёная, но с кусочками курятины. Р-рам! Я старалась есть аккуратно и на пол ошмётков не ронять, а потом ещё и донышко вылизала.
