Власт, король Ригонии, знал, что нашествия не сдержать. А ещё он знал, что у короля Вайнора есть младший брат, которого надо поскорей пристроить где-нибудь на царство, пока не вошёл в силу и не покусился на место старшего. Власт предложил вайнорскому принцу свою дочь и свой трон, а сам уплыл на остров Сновидцев.
Так Ригония стала первой страной, которую вайны завоевали не мечом и топором, а силой брачных уз. Говорят, именно тогда цвет волос у статуй Свена в нашем храме изменился с чёрного на золотой, а бесполые лица облагородились мужественными бородами — как у Вайнмара, первого вайнского короля Ригонии.
У мамы в спальне висит папин портрет. Непокорные льняные кудри, глаза цвета летнего моря, лицо, красивое суровой мужской красотой, плечи — не обхватишь и лихая курчавая борода. Настоящий древний воин.
Он пришёл в Свеянск с артелью плотников. Увидел маму — и остался.
— Ты за него не пойдёшь! — кричала тётка на виду у всей улицы.
— Нет, пойду! — кричала мама в ответ.
— Не пойдёшь!
— Пойду!
После очередного «Не пойдёшь!» тётка вдруг побагровела и схватилась за сердце, а к вечеру умерла от удара. Так мама стала не то чтобы богатой наследницей, но невестой с приданым.
Ветхий тёткин дом отец перебрал по брёвнышку. Где надо, подновил, где надо, перестроил и достроил, украсил резьбой. Мебель тоже смастерил сам.
Из раннего детства в памяти осталось немногое. Знаю точно: у нас была счастливая семья. Помню, как папа с мамой смеялись и дурачились, как мы втроём ходили на ярмарку и гуляли по лесу за городом. Или брали лодку и вместе с малышкой Майрой катались по реке, потом причаливали к берегу в тихом месте и купались вволю.
В одну из таких вылазок и случился мой первый оборот. Я даже не поняла, как стала кошкой, а потом опять человеком. И конечно, испугалась до смерти.
Я же ничего не знала про оборотней! Кроме страшных сказок о том, как они уносят в Небыль непослушных детей, да стишков вроде «Ляжешь спать и не проснёшься — злобной тварью обернёшься» или «Придёт оборотень-кот, твою душу заберёт».
Последний стишок — самый обидный. Верин новый знакомец оборачивается бобром, дед Полкан псом был, а похитителем детских душ объявили одного кота!
От деда Полкана я впервые услышала, что северяне суеверны. Охотник-вайн может схватиться один на один с медведем, но на кладбище ночью не пойдёт ни за какие ватрушки и кренделя. И оборотней вайны остерегаются.
А бабушка считала, что папа просто не простил маме обмана. Она же не рассказала до свадьбы, что сама оборотень и дети у них могут оборотнями родиться.
Надеясь вернуть расположение мужа, мама кинулась в храм Дакха и отсекла себя от Небыли. Меня тоже хотела — но бабушка не позволила. Вырастет, сказала, сама решит. Я тогда у них с дедом Полканом три месяца жила.
Потом меня забрали домой. Но ничего уже не было, как прежде. Папа не играл со мной, ни разу больше не взял на руки, не обнял ни меня, ни Майру. Они с мамой спали в разных комнатах и всё чаще ссорились. Папа стал выпивать, не ночевал дома. Однажды он поехал на станцию, никто не смог сказать зачем, и попал под поезд.
После похорон мама и перестала улыбаться. Я не слышала от неё ни слова упрёка, но долго казалось, что она не может меня простить — ведь это моё непреднамеренное превращение выдало папе её тайну.
Возможно, она до сих пор меня не простила.
На Свеянск пала ночь. Шесть свадебных церемоний остались позади, вход в храм закрылся, свет в зале потускнел. В стенах отворились туннели, ведущие вглубь жемчужины-боба, и служители-ули разошлись по своим делам. Я наконец выбралась из-за статуи — истомившаяся, голодная и в самом тягостном расположении духа.
