Кошка и Токио - страница 30

Затем Кен прыжком взлетает в воздух (он способен перемещаться немного дальше вбок, чем Рю, вот почему я выбираю всегда именно его), и его кулак превращается в огненный шар. Удар попадает ей в бедро, и она, отлетев назад, падает на пятую точку. И тут я делаю к ней прыжок, мощным летящим боковым ударом сбиваю ее на землю, после чего делаю сильный взмах ногой (в тот самый момент, когда она пытается подняться) и вновь сшибаю ее с ног. Чунь Ли ошеломленно поднимается, вокруг головы у нее носятся звездочки (ну, или птички), изображая головокружение. Тогда я посылаю Кена в бросок с перекатом, подкидывая ее в воздух. Она падает на площадку, скользит по ней, подымая тучу пыли, и наконец останавливается. Экран дрожит, время замедляет ход. На этом Кен победно вздымает кулак, на экране высвечиваются мои очки – все тридцать тысяч! – и звучит голос комментатора с сильным американским акцентом: «Ты победитель! Отличная работа!»

Не знаю, впрочем, что мне это даст. Вряд ли это произведет на нее приятное впечатление. Не самый, скажем, лучший способ заводить друзей, это понятно.

Я снова глянул на нее украдкой. А ведь она и впрямь меня серьезно зацепила!

Интересно, как она переживет свое поражение? Окажется ли из тех, кто свирепеет, швыряет джойстик на пол и впадает в глубокое уныние? Или попытается уболтать меня на новый бой в надежде отыграться? Или, может быть, проявит себя вполне доброжелательной неудачницей? А может, вообще вызовет во мне досаду, оставаясь холодной и невозмутимой, спокойно отнесясь к моей победе.

В одном я был абсолютно точно уверен: ей ни за что не выиграть. Пока я сам ей этого не позволю.

Итак, как бы там ни обернулось, я уже знал: я непременно должен с ней сыграть.

Финал очередной караоке-вечеринки оказался даже неприятнее, нежели она сама.

Ночь была совсем еще в юных порах – вот только мы уже далеко не были юнцами, чтобы продолжить ее в Сибуе. Собравшись в кружок перед кафе-караоке «Манэки-нэко», принужденно ждали, что последует дальше.

Это тот самый момент, когда никто не может честно признаться, чего бы желал он сам. Кому-то хочется поскорее улизнуть домой, но они не могут себе позволить, чтобы об этом узнали другие. Другие изо всех сил пытаются скрыть, что их тянет продолжать попойку дальше, отправившись тесной компанией на нидзикай[30]. Быть может, они считают, что если они проявят свое желание, а господствующая здесь роза ветров с этим желанием не совпадет, то это нелестно отразит их популярность в коллективе. Кто знает!

У меня же на уме крутилось совсем другое. Я подобрался поближе к Киоко и все пытался выбрать удобный момент, чтобы привлечь ее внимание, не будучи замеченным остальными. Уже приближался традиционный момент тадзиме[31], и мне необходимо было как-то с ней переговорить.

– Спасибо всем, кто сегодня к нам присоединился, – энергично взмахнул своими костлявыми конечностями «Дхалсим», на лысине у которого ярко отражались неоновые огни Сибуи. Видимо, сегодня он выполнял роль организатора посиделок. – Уверен, все согласятся с тем, что этот вечер удался на славу. А теперь, если все вы готовы присоединиться ко мне, дабы, как подобает, завершить этот вечер…

– О-о-о-о-о-о-о-о!.. – Мы дружно повернулись к нашему главному, широко разведя руки и испуская в ночное небо ужасный первобытный вопль.

– О-о-о-о-о-о-о-о! – несколько раз ударил он себя в грудь, точно Кинг-Конг.