Кошка, которая улетела из Кабула - страница 18

Кстати, оба этих кавалера жениться хотели исключительно по любви, а их семьи усматривали в этом блажь и тлетворное влияние запада и продолжали предлагать невест. Пока предлагали довольно тактично, но одного из братьев Игрека отец в итоге заставил жениться на девушке, которая ему совсем не нравилась. Мольбы и даже слёзы не помогли – невеста была, что называется, выгодной партией, а с лица воды не пить. После этого случая Игрек держался от Кандагара на почтительном расстоянии, отговариваясь занятостью.

Нельзя сказать, чтобы эти два кавалера были близкими друзьями: Игрек считал Икса вертихвостом и почти распутником, а Икс Игрека ханжой, но при этом они были друг с другом неизменно вежливы. В Афганистане открыто выказывать антипатию – дурной тон; недолюбливай на здоровье, сколько влезет, но будь добр блюсти политес.

Таков был, в общих чертах, портрет людей, чьим гостеприимством мне предстояло пользоваться до отъезда.

***

Из дневника:

«Икс прихорашивается. Помылся, побрился, приготовил костюм, примеряет галстуки перед зеркалом. Говорит:

– Наверно, посол меня на ужин пригласит. Мы с ним друзья.

– Какой посол?

– Афганистана в Штатах, какой же ещё. Мы с ним вместе работали, пока он не уехал.

Пишу Игреку, который ждёт своего самолёта в аэропорту Астаны: «А друг-то наш общий к послу собрался на ужин». «Да ну? – отвечает Игрек. – Хотя стоп. Мохиб63 действительно завтра прилетает». «И что, они правда вместе работали?». «Правда. И посол Иксом сыт по горло. И вообще, президент сам хочет с Мохибом поужинать, так что накрылась вечеринка».

Кстати, доктор Мохиб числится вторым в списке самых молодых послов Афганистана – на момент назначения ему было годика тридцать два и дипломатического опыта он совершенно не имел. «Ничего, – сказал президент, – научится по ходу. Пусть мир посмотрит на наше новое поколение. Это поколение прошло путь от пакистанских лагерей для беженцев до университетов Лондона и Бостона, таких орлов и показать не грех».

***

Поначалу Рамадан усиливал царившую в квартире неловкость. Поначалу и Икс, и Игрек добросовестно постились, но у них был гость, а гость, даже если он чудной, – это подарок бога, а потому должен быть строго обязательно доволен, счастлив и сыт. Придя со службы (в дни поста рабочий день кончался около часу дня), один из них накрывал на стол, выкладывал еду, которую принёс с собой64 или на скорую руку приготовил («Ну и дела, – думала я, – не поверят же, если скажу, что для меня в Кабуле афганцы готовили!») и желал приятного аппетита. При этом он продолжал сидеть напротив и развлекать меня беседой, потому что оставить гостя в одиночестве – тоже дурной тон, и ни один уважающий себя афганец такого не сделает. Икс и Игрек задумчивыми глазами наблюдали, как я зачерпываю ложкой плов или подношу к губам стакан.

А ведь то беспокойное лето выдалось пугающе жарким. И если бог бы с ней, с едой, то без воды губы спекались мгновенно.

– Да бог бы с ней, с водой, – вздыхал меланхоличный Икс. – Курить нельзя – вот это беда!