Если рассматривать город не с высоты птичьего полёта, а с земли, то выглядел он ещё интереснее, а контрасты проступали ещё ярче. В Кабуле были спортзалы (для женщин в том числе), художественные мастерские, школы ремёсел и музыкальные школы, боулинг и бильярд, пара кинотеатров, модельное агентство, тату-салон и огромное количество салонов красоты, студия йоги, репетиционные базы, где собирались местные рок-группы, школа катания на скейтборде – иными словами, там было плюс-минус то, что и в Москве, но в меньшем количестве и гораздо менее досягаемое. Если хорошенько поискать, находились даже подпольные казино, где золотая молодёжь, бывало, проигрывала по десять тысяч долларов за ночь.
В Шахре-Нау имелись кафе Slice, где за каких-нибудь 150 афгани68 можно было выпить большой капучино69 и съесть кусок чизкейка (на выбор из пяти-шести сортов) или попробовать новую разновидность печенья (их было гораздо больше).
Помню, как однажды зашла туда, заказала кофе и добавила, показав на витрину:
– Мне всех по одному, пожалуйста.
– Килограмму? – уточнил юноша на кассе.
– Штуке! – удивилась я.
«Все по одному» заполнили объёмистую коробку, и запасов печенья мне хватило на неделю.
Slice был чертовски популярен у кабульской интеллектуальной молодёжи: там можно было встретить хипстера в вязаной шапке и очках, как у Гарри Поттера, бойко щёлкавшего по кнопкам ноутбука, студентку, снявшую с головы платок70 и ждущую подругу с чашкой кофе и «Анной Карениной» на английском языке, компанию начинающих репортёров, играющих в шахматы, и просто тех, кто приходил на людей посмотреть и себя показать в относительно спокойной обстановке. Кстати, деления на мужской и женский залы в кафе отсутствовало – случай для Кабула революционный (владелец рассказал мне, что хотел создать пространство, где у всех было равное право на комфорт и безопасность). Интерьер был начисто лишён восточного колорита и подхода «дорохо-бохато»: минимализм, светлое дерево и абажуры, как будто прилетевшие прямиком из IKEA.
– Ты точно в Кабуле? – с подозрением спрашивали друзья и родня, получив моё очередное селфи. – Что-то как-то там слишком хорошо.
Сточная канава прямо напротив входа, разбитый тротуар и уличные мальчишки, прижимавшие носы к стеклу в ожидании милостыни, несколько снижали градус слишкомхорошести, но они в кадр не попадали.
Кстати, несмотря на то, что Slice не прятался за бетонным забором, а из охраны был один бородатый дедушка с автоматом, крупных неприятностей с кафе не случалось (не считая тех дней, когда от близкого взрыва вылетали окна или рядом падала ракета). То ли у владельца была хорошая карма, то ли связи в нужных кругах.
Но существовали места и позагадочнее – например, ресторан (а может, клуб?) The Venue, адрес которого обычно произносили так: «Таймани, шестая улица, зелёная дверь».
Разумеется, зелёных дверей на шестой улице было сильно больше одной, поэтому найти нужную мог только тот, кто уже знал, что ищет. Хозяин, пуштун из провинции Хост с небесно-голубыми глазами, строго следил за тем, чтобы кто попало его заведение не находил, а в особых случаях его охранники, число которых иногда доходило до шести, устраивали прибывшим строгий фейс-контроль и тщательно обыскивали. Изредка гостей просили оставить телефон на входе или хотя бы воздержаться от съёмки на мероприятии, потому что ранг присутствовавших был довольно высок. Ну как кто-нибудь щёлкнет политика на айфон, выложит в Твиттер и нанесёт репутации урон? Признаюсь, мне было довольно странно видеть тех, чьи имена я встречала в афганских новостях, со стаканом виски в руке или танцующими аттан в хороводе.
