***
Наша жизнь в те дни чем-то напоминала «весёлое безумие» восточного факультета – тот же вечный смех, иногда до слёз, изрядная доля абсурда и дуракаваляния, только там мы играли в Афганистан, а здесь всё было всерьёз. Опасность таилась где-то за углом, но её присутствие делало жизнь ярче (и именно эта яркость держала в Кабуле годами тех экспатов, если они, конечно, в ужасе не сбегали после первой командировки со словами «Больше никогда!»). Дни были заполнены дурными новостями и безудержными шутками – чем дурнее были первые, тем безудержнее вторые, и, надо сказать, некоторые шутки тоже могли закончиться так себе. Для Ахмада, Икса и Игрека я была, как мне казалось, кем-то младшим – не то братом, не то сестрой – кого можно было безнаказанно впутывать в свои проделки (иногда довольно каверзные). В каждом афганце, даже если ему под девяносто, сидит проказливый мальчишка, а уж в двадцать пять и подавно.
Однажды, когда моя одежда сохла после стирки, Икс любезно предложил один из своих костюмов (как вы помните, он был довольно тощ, а потому его наряды более или менее мне подходили). Ахмад, заглянувший к нам тем вечером на ифтар, пришёл в восторг, а когда мы собрались на уже традиционное чаепитие на холме, сказал:
– Не переодевайся, поехали так.
– Платок сюда не пойдёт, – засомневалась я.
– Поехали без платка, пусть все думают, что ты парень!
– Точно, давай, – подскочил Икс. – Волосы у тебя короткие, а если надеть жилетку, то точно никто ничего не заметит.
Игрек был в командировке, к здравому смыслу никто не воззвал, и вскоре мы уже расположились на арендованном ковре, прихлёбывая зелёный чай с кардамоном, жуя ширпиру77 и любуясь на городские огни. Надо сказать, по вечерам на холме прогуливались исключительно мужчины всех возрастов (женщины благопристойно сидели дома), и мне стало слегка не по себе, когда группа пожилых бородатых джентльменов, проходя мимо нас, остановилась, а один из них, ткнув пальцем в мою сторону, спросил:
– А это кто?!
– Это мой кузен, – не растерялся Ахмад. – Сегодня из деревни приехал, всего боится. Не смущайте его, уважаемые.
Джентльмены пару секунд помедлили, будто пытаясь в темноте (на холме было мало фонарей) рассмотреть подозрительного кузена, но всё же пошли прочь. Вообще вопросов в Афганистане не задают почти никогда, так что, надо думать, мой вид их глубоко поразил. Несколько лет спустя, уже в Джелалабаде, мой гостеприимный хозяин захочет сыграть ту же шутку: когда к нему будут приходить за советом деревенские старейшины, он попросит меня сидеть в углу, нарядившись в мужской костюм, и будет от души веселиться каждый раз, когда очередной дедушка поймёт – а парень-то вовсе никакой не парень. А что я сказала про внутреннего каверзного мальчишку?
В другой раз (дело было в пятницу) Ахмад и Икс на полном серьёзе уговаривали меня сходить с ними в мечеть на общую молитву:
– Видишь, в тот раз удалось, и в этот тоже получится. Пошли!
– В мечети что, тоже темно?
– Ты не понимаешь, Алекс, там люди делом заняты. Они молятся. Им не до тебя совсем.
– Серьёзно?
– Ну и не ходи. Такую возможность упускаешь…
Внутренний востоковед, конечно, очень любопытствовал посмотреть, как там оно на мужской половине мечети, но убегать от разъярённой толпы по незнакомым кабульским улицам не хотелось, поэтому Ахмад и Икс, поуговаривав меня какое-то время, всё-таки ушли вдвоём. Вскоре появился Игрек и, выслушав мою историю, вздохнул:
