Ладонь была теплая, гладкая и сухая. А пожатие одновременно и мягкое, и уверенное. И в голове у Киры почему-то стало легко. И на душе. А потом он вдруг одернул руку и продолжил негромко рассказывать про «классическую» мафию. О том, что многие считают, что эту игру изобрели не то в КГБ, не то в ФБР, чтобы готовить шпионов. Но это не так. По правде, ее придумал обычный парень, студент МГУ, в конце 80-х. Но она просто с безумной скоростью распространилась по всему миру. И если «городская мафия» - чистой воды развлечение, то «классическая» - крутая логическая игра. В ней существует масса стратегий и тактик. В классической мафии играть красным гораздо интереснее, чем черным. Ключевая фигура игры – Комиссар. Есть игровые ситуации, когда он обязан раскрыться.
- Слушай, - вдруг дошло до Киры. – Но ведь карты находятся у ведущей. Как он может раскрыться? Он же ничем не может доказать, что Комиссар.
- Не может, - кивнул Костя. – В этом и вся прелесть. Иногда в игре может открыться два, три, четыре комиссара…
- А как узнать, кто из них настоящий?
- Возможно, никто.
- А зачем тогда они называются комиссарами? – не поняла Кира.
- Черные – чтобы обмануть красных. Красные - чтобы защитить настоящего Комиссара. Именно в него будут стрелять черные в первую очередь.
- Ты же сказал, - нечаянно вырвалось и Новиковой, и она тут же поправилась: - Вы же сказали, - но Шеф, казалось, и бровью не повел. – Вы же сказали, что черные обо всём договариваются в первую ночь.
- В принципе, да. Но в игре есть масса возможностей передоговориться. Есть условные знаки и условные слова, с помощью которых Дон может показать своим «соратникам», в кого стрелять. Но это – фигуры высшего пилотажа. Новичкам их всё равно не освоить, не напрягайся, - он вновь похлопал левой ладошкой по ее правому запястью. – Поэтому продвинутые игроки обычно не играют с новенькими. Такие игры как сегодня – исключение.
- Нерейтинговые? – уточнила Кира.
Костя кивнул.
- А что это значит?
- Это значит, что они не идут в расчет рейтинга игрока. Чем чаще команда, за которую тот играет, выигрывает, тем больше баллов он получает.
- А у тебя какой рейтинг? – опять вырвалось у Киры, но она решила не поправляться.
- Ты лучше за игрой понаблюдай, - перевел тему Костя и ткнул подбородком в сторону стола. – Если что-то будет непонятно, спрашивай. Наша игра следующая.
Мужчины – они такие мужчины, подумала Кира. Им же нужно быть или первыми, или не быть вообще. И стала смотреть за игрой.
В отличие от той же городской Мафии, игроки здесь говорили строго по очереди и строго по минуте. Зато жестикулировали, кто во что горазд. На пальцах задавали вопросы, давали ответы, выдвигали обвинения, выражали возмущение, устраивали громкие истерики и тихо насмехались. Все. Одновременно. Да в этом асинхронном мельтешении рук можно было не то что договориться о следующей жертве – устроить заговор против президента. Шеф объяснил значение основных жестов, но Кира не обольщалась. Этот язык был ей не по зубам. И не по рукам. И вообще никуда не клеился, если честно.
Вторым неприятным открытием стало то, что карты «убитого» игрока не открывались. Хорошо мафии, они точно знали, кто есть кто. А рядовые игроки до конца игры должны были гадать, кого они «днем» выносили из игры. Хотя бы с теми, кого убивают по «ночам», всё понятно. Так Кира полагала. Однако Костя объяснил, что совсем даже непонятно. В одной игре, например, дон мафии велел убить себя. А потом, «наутро», в последнем слове, обвинил трех «красных», и создал убедительное «алиби» своим подельникам. Все же думали, что раз его ночью убили, то он точно – честный житель, и поверили. А тут никому нельзя верить. Даже себе.
