Читать онлайн Елена Лапина - Забавные истории кота Квасика

Елена Лапина – преподаватель немецкого и английского языков, переводчик, онлайн репетитор с почти 35-летним стажем работы.

Елена – автор нескольких учебно-методических пособий по немецкому языку для студентов политехнических ВУЗов: «Учебника по грамматике немецкого языка для студентов неязыковых ВУЗов», «Вводно-фонетического курса немецкого языка», «Немецко-англо-русского тематического словаря для школьников».

В 2022 году Елена серьезно занялась пряничным искусством и стала настоящей Мастерицей пряничных дел. Она печет пряники по старинным русским рецептам потомственных пряничниц нескольких поколений.

С июня 2024 года Елена возглавляет Вологодское региональное отделение Гильдии мастеров пряничного дела и знаменщиков России. В 2025 году была куратором Всероссийской акции “Помним, благодарим, гордимся!”, проводимой в рамках Гильдии к 9 мая.

У Елены много увлечений: чтение, путешествия, рисование, плавание, участие в писательских марафонах.

“Забавные истории кота Квасика” – полное собрание рассказов о полюбившемся многим литературном персонаже в рамках одного из таких марафонов.

Вместо предисловия

Сон в Рождество

Когда-то давным-давно жил-был кот. Породы он был самой что ни на есть загадочной. Кровей в нем намешано было такое количество, что сам сын турецко-подданного мог бы ему позавидовать.

Окраса он был огненно-рыжего. Такой же огненный был у него характер.

Пройдя уличную “школу молодого бойца”, кот наш быстро обучился житейской мудрости.

Котёнком он жил у физика-лирика, а потому с малых когтей слушал Бродского и Мандельштама, легко отличал ямб от хорея, а также без запинки цитировал Вознесенского и Ахмадулину. Знал пару строк из Ахматовой.

Устав от бесконечных учёных споров, кот наш переселился к художнику-импрессионисту. С новым хозяином жизнь у нашего героя заиграла яркими красками!

Теперь ему не составляло труда отличить Моне от Мане, Леонида Пастернака от Бориса.

Жизнь с интеллигентными личностями научила рыжего кота хорошим манерам, сделав его одним из самых завидных “женихов” во всей округе. Увы, пагубная привычка художника не прошла бесследно и для рыжего друга. Она привела нашего героя на улицу.

Как специально, зима в тот год выдалась суровая. Метели и вьюги так измотали кота, что в Рождественскую ночь, засыпая на теплотрассе, свернувшись клубком, он мечтал о новом доме. В ту сказочную ночь снилась ему огромных размеров кровать с мягкой периной, большими подушками и тёплым одеялом.

Во сне виделись ему шпроты в масле, плотно прижатые друг к другу в банке, колбаска “Докторская” по 3,20 и главное – верный друг!

Снился Квасику, а именно так звали нашего героя, добрый хозяин. Привыкнув к вольной жизни, ему не хотелось ее терять, но и одинокая жизнь казалась ему невыносимой.

Как и полагается в Рождественскую ночь, вскоре мечта Квасика исполнилась! Уже весной он подружился с очаровательной пряничницей, которая приняла его таким, какой он есть.

Спустя короткое время она написала о нем целую серию историй. А потом ещё одну. И еще. Поговаривают, что в его честь она даже стала печать прянички: его мордочку и лапку. Но это уже совсем другая история.

ЧАСТЬ 1. Странное знакомство

Мартовский кот

Заглянул ко мне намедни кот. Рыжий такой. Наглый.

– Эй! – говорит, – Привет! Вот, мимо шел. Дай, думаю, загляну… Поздороваюсь. Меня Квасик зовут.

– Квасик?

Не знаю, чему больше удивилась я: то ли имени, то ли тому, что кот разговаривает.

– Ну, да, Квасик. Квасить люблю. А когда хорошо поддам, так еще и разговаривать начинаю.

Люблю, – говорит, – знаешь ли, пофилософствовать. Ну, не прямо там, а так. Про жизнь всякую порассуждать.

– Есть во мне кровь голубая. Понамешанооо! – не унимался мой новый знакомый. – Люди, между прочим, портреты с меня пишут. Не веришь? На той неделе какая-то художница очередной намалевала. Ладно-ладно, не хвали. Сам знаю, что очаровательный.

От таких речей я даже примолкла. Дар речи потеряла. А кот еще больше разговорился. Осмелел.

– Да… Похоже, здесь не наливают. – грустно так вздохнул Квасик, в надежде на то, что все-таки ему что-то перепадет.

– Ну, засиделся я что-то. – все еще не теряя надежды, мой гость продолжал оглядываться по сторонам. – Я, между прочим, на крышу шел. Весну встречать. Хочешь, тебя с собой возьму?

– Хочу! – выпалила я.

Не упускать же такую возможность. На крыше я никогда не была, а тем более, с котом. Да еще и разговаривающим.

Вышли мы с ним на улицу, побродили по дворам. Долго он присматривался, крышу подходящую выбирал. А когда нужную нашел, по-джентельменски так, заботливо предупредил меня об опасностях.

Поднялись мы, огляделись. Красотища! Небо – чистый ультрамарин. И тишина. Звенящая.

– Слышишь? – Квасик небрежно повернул ко мне голову. – Весна идет! Пойду встречу, чтоб не заблудилась. А то будет опять весь март дорогу искать. Эх, накатить бы щас.

Душевно сидим

– А знаешь, почему я от Игнатия Савельича ушел? – спросил меня Квасик, сидя, как обычно на подоконнике и глядя в окно.

– Не знаю. Расскажи!

– Хороший он мужик, между прочим, был. Душевный. И жизнь у него такая, правильная. Но квасил сильно.

Квасик глубоко вздохнул. Наверное, вспомнил своего прежнего хозяина, что жил раньше в соседнем доме.

– Помню, как я оленя с огромными рогами испугался, когда он меня крошкой в комнату занес. Ну, того, что на стене почти в каждом доме висел. Ковер такой плюшевый.

Кот показал свой оскал, довольно шевеля роскошными усами и размахивая пушистым хвостом.

– А какая у него стопка взбитых подушек под тюлевым покрывалом была! Вот только валяться на них он не разрешал. Говорю же, правильный был.

– Он, между прочим, патефон слушать любил. Сидит, бывало, в кресле-качалке, мечтает. Меня на колени посадит, за ухом гладит и что-то бормочет себе под нос. Или на гитаре бренчит. Она у него, кстати, с алым бантиками на грифе была. Интересно, куда потом делать?

Квасик снова задумался.

– Это ведь он меня к окну приучил. Ему не спится ночью, вот он и глядит всю ночь напролет в окно. А я что, молодой, мне-то спать охота. Ну куда там! Разве он даст? Ему же разговаривать надо.

Кот внимательно посмотрел на меня.

– Знаешь, он ведь физиком был. Ну, и лириком, когда выпьет. Разговорчивый! А интересно ли мне его басни про житье-бытье столетней давности слушать? Сижу, в окно смотрю.

Кот тяжело вздохнул.

– Надоел он мне. Вот и ушел. К художнику. Скучно с физиком было. Это я теперь бы что угодно отдал, чтоб его послушать. А тогда… Дурак, одним словом.

Ой, что-то я расхандрился. Всю душу разбередил. Налей, а?!

История одного окна

– Вот дуреха! – услышала я за спиной уже знакомый голос Квасика, когда вечером шла домой.

– Хорошо ты меня встречаешь! – возмутилась я. – И почему это я дуреха?

– Да не ты. Вон она. – Квасик небрежно кивнул в сторону окна.

– А она почему? – полюбопытствовала я, бросая взгляд по окнам и пытаясь найти то самое.

– Да потому что у вас, баб, мозгов нет. Любовь вам подавай. А потом слезы льете. Да вздыхаете у окна. И когда поймет?

В одном из окон на последнем этаже едва был заметен женский силуэт.

– Ладно, пойдем уже. Замерзла поди. Дома расскажу. – важно вышагивая впереди меня, Квасик направился к квартире.

Зайдя домой, быстро осмотрел все углы. По-хозяйски улегся в кресле и как бы невзначай продолжил:

– Странные вы, бабы. Вот та, что в окне. Каждую неделю бывало из ящика письмо доставала. Возьмет, значит, его, заулыбается. Аж танцует другой раз или хохочет. А то зардеется вся. Порхала аж, как весенний воробей. Счастливаяяяя! Тут любому коту понятно – письмо от хахаля какого-нибудь.

– А ты что, следишь за ней? – удивилась я кошачьей рассудительности.

– Больно надо! – произнес кот, демонстрируя свое пренебрежение. – Так, наблюдаю.

Такой ответ вызвал у меня ироничную улыбку.

– А ты послушай! Может, и тебе полезно будет. – Вальяжно продолжил мой гость.

– Так вот. А прошлой зимой, как раз аккурат в это самое время, перестала она письма получать. Сначала делала вид, что, все мол, хорошо. Бывалоча, подойдет к ящику, улыбается, а у самой сердце так стучит, что аж на крыше слышно.

Потом перестала улыбаться. Все чаще с понурой головой по лестнице ходить стала. Осенью и того хуже, слезами начала себе дорогу к дому поливать. А теперь вот, все вечера напролет у окна стоит.

Кот тяжело вздохнул.

– Смотреть больно. Поди, фантазировала себе тогда. Мечтала. Дурочка.

Вдруг глаза Квасика налились. Он резко вскочил с кресла, выгибая спину.

– Вот гад! Так бы и расцарапал ему морду, чтоб бабам голову не морочил. – сурово произнес он, глядя на меня. – Ну, а сегодня-то нальешь?

Ваше величество

– И чё вы, бабы, все время в зеркало пялитесь?

Квасик вальяжно лежал на кровати и смотрел, как я, сидя перед трюмо, привожу себя в порядок.

– Ты еще ничего. Раз-два и готова. Не то, что Лизка из 6. Та, бывало, все зеркало пытала: “Свет мой, зеркальце, скажи: я ль…”

– Ты ль! – не удержался однажды, ответил. А она как заорёт! Как со стула упадёт! Еле откачали. Столько валерьянки на неё перевели. Тьфу! Виноват, понятное дело. Каюсь.

Или вон, Мария Антоновна из 277. Маленькая, пухленькая, а как мимо зеркала идёт, посмотрит в него и во все горло горланит: “Вылитая Мария-Антуанетта!”

Нет, ну ты подумай: где она и где та Антуанетта?

Может, по их меркам она и была красавицей. Да разве ж мужики собаки, чтоб на голые кости бросаться? А мозги…

Квасик ненадолго задумался, будто сравнивал одну красавицу с другой.

– Хотя, в этом Мария Антоновна как раз с ней схожа. Одни танцульки да развлечения на уме.

Что у этой, что у той ни тебе малейших знаний этикета, ни манер. А уж про языки или там, правописание, вообще молчу.

А жизнь-то какая у той Марии-Антуанетты была?! Ужас!

У неё, небось, и воды-то толком не было. Ходила, поди, духами обливалась, чтобы не вонять. Прямо как Шарик наш блохастый, что в соседнем дворе живет.

Квасик тяжело вздохнул, потягиваясь и царапая острыми коготками одеяло.

– Не понимаю я вас, баб. И почему вы все в королевы мечите? Что, обязательно королевой надо быть, чтоб красивой считали?

Скажу тебе по секрету: некрасивых женщин нет – мало водки. Вот ты у меня – красавица! Наливай!

Про … любовь

"До – ре – ми". "Фа – соль". "Ля – си" – Кот неистово визжал на всю квартиру, не давая мне возможности сосредоточиться на работе.

– Эй, друг! Ты мне мешаешь! – крикнула я в надежде успокоить горлопана.

Но вместо тишины фальшивые звуки зазвучали еще громче.

– Вообще-то это ты мне мешаешь. Я музицирую! – Подняв хвост трубой, забурчал кот. – Серенады, между прочим, пою. Весна на дворе, как никак. Может, кто и клюнет. Я еще о-го-го. Ты что думаешь, я всю жизнь бобылем прожил? Знаешь, как я за своей ухаживал? Как у Высоцкого*: “Какие песни пел я ей про север дальний!”

– Откуда мне знать? Ты же не рассказывал. – парировала я, теша себя надеждой, что кот ударится в воспоминания и подарит мне несколько минут тишины.

– Не рассказывал. А вот теперь расскажу. – усаживаясь ко мне на колени, Квасик заурчал:

– Давненько дело было, но помню все, как сейчас. Приехали, значит, в 68 квартиру новые жильцы. Стройная хозяйка вышла из авто, а на руках у нее неописуемой красоты белоснежная ангорская кошечка. Влюбился я в нее с первого взгляда.

Квасик примолк на мгновение, вспоминая, наверное, ту самую красавицу.

– Призвав на помощь свое знаменитое во всей округе обаяние, смело ринулся в бой. Но не тут-то было! Красавица, как и положено, отвергла мои пылкие домогательства.