Кошмар По-эта - страница 14
Thro’ cloudless heavens shall the eagle soar,
And happiness prevail for evermore.
Тевтонская боевая песнь
Каждая рана потоком
Землю багрила теплым вином
Меч звенел о латы
Меч крошил щиты…
Воин с воином сошлись
Сей воин храбрый славен давно…
Радостный, брагу из земли Азийской,
Воссев на вершине, я выпью.
Жизни ускользают часы.
Смеющийся, умру.
Регнер Лодброг
На троне в смехе Вотан-вседержитель
Сзывает отпрысков к себе в обитель.
Раскаты Тора вновь в выси гремят,
Валькирии с оружием летят:
Все силы грозных Асгарда богов
Тупиц пробудят от их мирных снов.
Проснитесь и извольте же, ханжи,
Узреть дела об «общем братстве» лжи.
Мог заглушить ли в расе визг ваш чванный
Воинственный порыв, Природой данный?
Где ж добренькие максимы для школ
И Золотое Правило от зол?
Каким призывом жалким вы б сдержали
То племя, чьих отцов в Вальхаллу брали?
Сгущается кровавой бури мрак,
И Мидгард сотрясает марша шаг.
Себя ты смертью, берсерк, обагри!
В божественном бесстрашии умри!
Кого заботят небеса святош,
Коль воин лишь на Вотана пир вхож?
И плоть Сэхримнира, и чаша меда
Для бьющихся до смертного исхода:
Трусливой смерти снесшему позор
Вовеки не вступить в Вальхаллы двор.
Несите ж смерть! Омоет пусть вас кровь,
Ликуя, Тор узрит охоту вновь!
Одна лишь мысль ясна – атаковать,
Коль атакован – так не отступать.
Услышь, Альфедр, удары с бойни,
Как чувствует себя мужчиной воин!
Рев ярости свирепой, боли глас
Сливаются в симфонию для нас.
Рази! – кто не вставал бы на дороге;
Пред смертью пусть зарежет каждый многих!
Над слабым будь; что можешь, то исполни —
К сильнейшим Боги только благосклонны!
Бояться? С чем такой восторг сравним?
Нас осчастливить Асгард мог один!
Но тают силы, смутно вижу я,
Валькирии уж около меня.
Убил еще десяток! Чужд мне страх —
Совсем ведь рядом девы на конях!
Вот пала тьма, и дух оставил тело,
Валькирия со мною ввысь взлетела.
Чист совестью, я покидаю мир,
Узнать чтоб Вотана веселый пир.
Увижу вскоре рощи Гласир чудо
И занесен в Вальхаллы списки буду:
Там ждать, когда задует Хеймдалль в рог,
Замкнет кольцо творенья Рагнарёк,
Биврест разрушит Суртура орда,
Богов, людей пожнет меча страда,
Исчезнет солнце, море сушь сожрет,
Погаснут звезды, Хаос снизойдет.
Затем Альфедр создаст свой мир по новой,
Богов, людей с чистейшею основой.
Придет страна блаженная Обилья,
Не будет в ней пороков и насилья.
Оставят люди лишь тогда сраженья,
Покой охватит грани все творенья.
А в ясном небе воспарит орел,
И счастье навсегда займет престол.
On Receiving a Picture of Swans
With pensive grace the melancholy Swan
Mourns o’er the tomb of luckless Phaëton;
On grassy banks the weeping poplars wave,
And guard with tender care the wat’ry grave.
Would that I might, should I too proudly claim
An Heav’nly parent, or a Godlike fame,
When flown too high, and dash’d to depths below,
Receive such tribute as a Cygnus’ woe!
The faithful bird, that dumbly floats along,
Sighs all the deeper for his want of song.
На получение открытки с лебедями
Печальный Лебедь с грацией унылой
Скорбит над фаэтоновой могилой;
В слезах качают тополя листвой,
Могилы водной берегут покой.
Я б мог, воздать просил бы величаво
Небесным родом или божьей славой,
Когда, поднявшись ввысь и пав в глубины,
Обрел в награду б плач лишь лебединый!
А верный лебедь молча проплывает,
В тоске по песне глубже все вздыхает.
Temperance Song
[Tune: “The Bonnie Blue Flag”]
1. We are a band of brothers
Who fight the demon Rum,
Похожие книги
Американский писатель Говард Филлипс Лавкрафт при жизни не опубликовал ни одной книги, печатаясь только в журналах. Признание пришло к нему спустя десятилетия после смерти.Его творчество стало неиссякаемым источником вдохновения не только для мировой книжной индустрии, а также нашло свое воплощение в кино и играх. Большое количество последователей и продолжателей циклов Лавкрафта по праву дает право считать его главным мифотворцем XX века.В сборн
Говард Филлипс Лавкрафт, не опубликовавший при жизни ни одной книги, стал маяком и ориентиром жанра литературы ужасов, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов. Влияние его признавали такие мастера, как Борхес, и такие кумиры миллионов, как Стивен Кинг, его рассказы неоднократно экранизировались, а само имя писателя стало нарицательным.
Совершая многочисленные путешествия по Массачусетсу в поисках старинных причудливых построек, архитектурных свидетельств колониальных времен, Говард Филлипс Лавкрафт описал множество своих впечатлений в письмах, эссе и путевых дневниках.Благодаря этому внимательный читатель может отследить увлекательную связь между реальными ландшафтами и зданиями и созданной воображением писателя местностью вдоль реки Мискатоник: Кинг-спортом, Данвичем, Иннсмуто
Говард Филлипс Лавкрафт известен прежде всего своими шедеврами малой прозы – «Зов Ктулху», «Дагон», «Данвичский ужас», «Тень над Иннсмутом», «Затаившийся страх» и многие другие. Но лишь немногие поклонники писателя знают о его поэтическом наследии. А между тем, современники самого Лавкрафта – Роберт Говард, Кларк Эштон Смит и другие – высоко ценили именно поэтическое творчество знаменитого «затворника из Провиденса», сравнивая его стихи с поэзией
В Нью-Йорке магия контролирует всё.Но ее сила слабеет. И никто не знает, что происходит.Кроме Сидни – нового, неизвестного мага невероятной силы, равной которой не было несколько десятилетий.И возможно, она единственная, кто может остановить тьму, которая ослабляет магию.Вот только Сидни не хочет помогать системе – она хочет ее разрушить.
Сегодня имена Роберта Ирвина Говарда, Говарда Филлипса Лавкрафта и Кларка Эштона Смита, авторов, постоянно сотрудничавших с палп-журналом Weird Tales в первой половине двадцатого века, узнаваемы даже для случайных читателей странного и фантастического. И все же куда более популярным писателем в эпоху золотого века «журнального чтива» был тот, чье имя и творчество сейчас оказалось в безвестности – Сибери Куинн.Рассказы Куинна были представлены в б
Задаётся Дия вопросами: необъяснимое или непознанное; случайность или неизбежность? Нет случайностей, во всём есть смысл, за неурядицей всегда наступает прояснение – осознала, когда открылась тайна её рождения и способности, коими наделена. Девушка не поддалась искушениям, сердцем выбрала жизненный путь.
Путешествующий в одиночку писатель попадает в бурю на перевале Умптеских гор, отчего его жизнь едва не обрывается. Избежав гибели, он завершает маршрут и пишет книгу о своих приключениях, утаивая правду о своих приключениях.Три года спустя события прошлого настигают его и заставляют вернуться на заснеженные перевалы. Горы подарили ему отсрочку от смерти.Горы дали ему три года жизни.Горы требуют возвращения долга, но для этого путешественнику прид
Современный мир, со всеми прогрессирующими технологиями, лишает людей раскрывать свой внутренний потенциал, предназначенный при рождении. Сон – один из основных факторов существования внутреннего мира, который люди привыкли воспринимать как отдых, но только не главный герой, использовавший сон для открытия своей жизненной цели. Сева – обычный парень из небольшого городка, пообещал себе добиться успешной работы и вытащить семью из нищеты, так как
Россия, ближайшее будущее. Все жители страны носят на руках штрих-коды, в которых сохраняется полная информация о носителе. Официально это делается для борьбы с терроризмом, неофициально – для того, чтобы опознавать и уничтожать ведьм. Однажды во время проверки кодов Катя Кравцова, студентка филологического факультета, сталкивается со странными людьми, которые называют ее ведьмой и пытаются арестовать. Спасение приходит со стороны Ростислава Беле
На гору пробралась лиса, и у зверей тут же начали пропадать вещи, а выходить из дома стало опасно. Ёжик, однако, подозревает, что лиса тут ни при чём, и всё не так просто как кажется. Дело запутывается с каждым шагом, а над жителями горы всё явственней проступает чья-то зловещая тень…
«Некогда, как гласит предание, был на свете обнесённый стеною торговый город, что прозывался Аттерхей; возвели его на полоске земли чуть в стороне от большого тракта, что вёл из-за гор к морю.Город сей стоял у самой границы леса, людьми почитаемого весьма великим, а может статься, даже бескрайним; однако же под сень чащи вступить доводилось поистине немногим, побывавшие же там возвращались с рассказами путаными и небывалыми…»