А день начинался очень даже неплохо. Да и проходил так же, не считая этого гвоздя и порванной одежды!
С Тимом было легко и просто. Даже такое сложное для мужчин событие, как блуждание по магазинам, для Лиходеева превратилось в квест по съёму девушек.
Я не осуждала. Это игра, в которую играют двое. И те, кого он успел закадрить, почти в каждом отделе, между прочим, прекрасно знали, на что шли.
Но чего точно не ждала, так это встретить добермана в бельевом отделе! Финт с побегом не удался. Да, я смалодушничала и даже дёрнулась к дверям, но вовремя опомнилась. Тим ничего не знал, и посвящать его в наши отношения я не собиралась.
Даже в мыслях «наши отношения» звучало дико.
«Что вообще между нами происходит?! Почему он здесь? Почему меня так ломает и трясутся руки? Почему я, где-то глубоко внутри, рада его видеть? И почему он зол?»
Кожей чувствовала недовольный взгляд и вновь слышала его грубость с пошлыми намёками. Неужели он вообще не умеет общаться нормально?
«Ночью он был нормальным», – напомнила добрячка во мне.
Ага, поэтому полез в штаны, чисто по доброте душевной.
От какофонии мыслей и жарких воспоминаний спасла девушка-консультант. Она приняла нас с Тимом за пару, и сперва я даже хотела её поправить, но опять Кощеев взбесил!
«Как у него получается? Зажигать меня за секунду? Пробуждать всё тёмное и глубоко спрятанное?»
И вот я вновь повиновалась внутренней сучке, пошла за консультантшей, в руках та несла небольшую коробку с прозрачной крышкой. Внутри – в пене тонкой бумаги тишью – лежало что-то невесомое и прозрачное.
Пока шли, я спросила про цену. Немного офигела, конечно, но решила, что куплю. Потому что просить её принести что-то более бюджетное, пока ОН там, не буду. Да и примерять нательное белье нельзя. А у меня форс-мажор. Поэтому обойдёмся единственной попыткой.
Девушка завела меня в одну из кабинок и оставила одну. Я быстро надела трусики и зависла.
М-да, это тебе не хлопковые «шортики». Тонкая, телесная сетка была искусно украшена чёрными вышитыми вензелями. Они мерцали и манили к сокровенному переливами маленьких камней. Очень красиво и чувственно. Поддавшись порыву, надела и всё остальное. Бюстик, если это можно так назвать, поддерживал грудь открывая её ещё больше.
«Как будто бы и в белье, а с другой стороны, вроде бы и голая, полностью открытая».
Зачем-то нацепила пояс для чулок и переплела тесёмки портупеи* (Портупея – аксессуар, состоящий из нескольких кожаных ремней разной длины, переплетённых вокруг тела и завершающихся шикарным поясом на талии. – Прим. авт.).
То, как я выглядела, мне нравилось. Подвисла на созерцании самой себя.
«Это в миллион раз неприличнее, чем нагота. Подобный наряд сам по себе говорит – возьми меня и трахни немедленно! Интересно, как бы доберман отреагировал, если бы увидел меня такой?»
И, словно я послала мысль в космос, дверь в кабинку открылась. Замерла, не смея отвести взгляд от горящего взора Кирилла.
Он был как будто моим личным афродизиаком, тело отреагировало вполне однозначно – по груди, животу, ногам поползли сладкие мурашки, концентрируясь между ног, а соски съёжились, превратившись в две тугие горошинки.
Кощеев не остановился на взгляде, его рука легла на мой живот, притягивая к себе, опаляя жаром кожу, заставляя вздрагивать и кусать губы.
– Отпусти, – постаралась звучать жёстко, но сама понимала, что произношу с придыханием. Держать защиту, когда он так касался, когда скользил кончиками пальцев по коже, выписывая неизвестные узоры на животе, ласкал дыханием затылок, как будто наперёд зная все мои тайные кнопки, было невозможно.
