Вернувшись в свою комнату, я надеваю темные джинсы и оливково-зеленую толстовку. Я вдеваю в уши маленькие сережки и закалываю бо́льшую часть волос на макушке, оставив несколько локонов свободно лежать на плечах. Завершив образ ожерельем и кольцами, я поворачиваюсь к двери, у которой меня ждет Талия с сумкой, перекинутой через плечо.
– Готова к битве? – спрашивает она.
– Как никогда, – беспечно отвечаю я.
Но в кампусе ситуация лишь ухудшается. Я успешно справляюсь как с двумя первыми, так и с последними занятиями в этот день, не замечая никаких странных взглядов или посылов в мой адрес. Все идет вполне нормально, пока мы с Талией не добираемся до студенческого центра. Здесь мной снова овладевает страх.
У входа в столовую я вижу Стила, который стоит, прислонившись к стене, и держит в руке яблоко. Заметив меня, он медленно выпрямляется, и по моему телу пробегает дрожь.
– О, – бормочет Талия. – Тебе нужна поддержка?
– Нет, давай не будем обращать на него внимание.
Я протягиваю сотруднице столовой свое студенческое удостоверение, но прежде, чем она успевает его взять, Стил выхватывает карточку из моих рук.
Готовая ответить на нападение, я поворачиваюсь к нему, но у меня отпадает челюсть, когда я замечаю, что он разворачивается и идет в противоположном направлении. Стиснув зубы, я поворачиваюсь лицом к работнице столовой.
– Прости, дорогая, но я не могу пропустить тебя, не отметив твое удостоверение. Таковы правила. – На ее лице появляется сочувствие, но женщина остается стоять совершенно неподвижно.
Я смотрю на Талию, которая уже вошла в столовую, но собирается вернуться ко мне, и поднимаю руку, чтобы остановить ее.
– Все в порядке! – заверяю я. – Пойду за ним.
Заметив, что Стил скрылся за дверьми, ведущими на лестничную площадку, я направляюсь туда же. Его шаги эхом отражаются от лестницы, и, понимая, что он уже прошел несколько этажей, я спешу за ним. Быстро преодолевая лестничные пролеты, я поднимаюсь все выше, пока чуть ли не врезаюсь в Стила. Он хватает меня за плечи, и я смотрю на его лицо. Его улыбка настораживает, потому что походит на оскал, граничащий с жестокостью. Он заставляет меня отступить обратно к ступеням, по которым я только что поднималась, и не останавливается, пока я не ступаю на ближайшую.
– Может, мне просто столкнуть тебя с лестницы и покончить со всем этим? – размышляет он вслух, и я хватаю его за запястья.
– Ты этого не сделаешь.
Он отводит мои плечи назад, и я вскрикиваю от неожиданности, потому что только его хватка удерживает меня от падения.
– Вообще, я мог бы, – усмехается он, снова притягивая меня к себе. – Сейчас ты в моей власти. Разве ты не согласна с этим?
– Это ничто по сравнению с тем, что ты тоже находишься в моей власти, – возражаю я.
– Стоит ли твоя история превращения из Золушки в богатую девушку целого года страданий? – Он слегка наклоняет голову и проводит пальцами по моей груди, а затем цепляется за ремешок сумки.
Он снимает ее с моего плеча и, когда я бросаюсь за ней, преграждает мне путь.
Кажется, его совершенно не беспокоит бесцеремонность, с которой он расстегивает молнию и высыпает на пол все содержимое сумки. Бумаги, конспекты, ручки и карандаши, которые я просто положила в сумку, не потрудившись убрать в пенал, – все это вываливается наружу. Тетради и учебники скатываются по лестнице, грохоча на каждой ступени, а бумаги разлетаются. Некоторые из них соскользнули с перил и полетели вниз, а на некоторые он наступил ногой. Опустив взгляд, я вижу нотный лист у его ног – это пьеса, которую я собиралась выучить на этой неделе.
