Услышав повелительный свист погонщика, Сахур радостно затрубил и зашагал по широким столичным улицам.
Стоял жаркий полдень. Жители попрятались по домам, чтобы не заработать солнечный удар, так что слон мог передвигаться спокойно, без риска раздавить какого-нибудь зазевавшегося бедолагу своими мощными ногами. Тремаль-Наик, Каммамури и Тимул с удобством расположились в паланкине. Они курили, обмахиваясь вычурно сплетенными веерами из листьев манго.
Сахур прибавил ходу. Позади оставались раскаленные площади и улицы. Могучему слону жара была нипочем, к тому же погонщик обильно смазал его кожу растопленным жиром. Наконец они миновали подъемный мост западного бастиона и выехали за город. Слон потопал прямо по полям обожаемого индусами джовара[38]. Махараджа имел право ездить, где пожелает, чем и воспользовался хитрый погонщик, выбрав самый короткий путь. Раздосадованные земледельцы издали наблюдали за слоном, но протестовать не решались.
Пели цикады, стрекотали кузнечики, где-то тявкали дикие собаки, гнавшие какого-нибудь несчастного нильгау[39], безрассудно пытавшегося спрятаться от хищников в зарослях высокого тростника. В пышных кронах деревьев вовсю горланили радужные попугаи, заглушая нежное воркование белых горлиц и пронзительные трели бюльбюлей. Этим грациозным дроздам с пестрым оперением и красноватым хвостом длинный хохолок придает весьма воинственный вид. Хоть они и размером с кулак, по натуре настоящие забияки и способны насмерть заклевать соперника ради благосклонности прекрасной дроздихи. Сражения нередко кончаются плохо не только для побежденного, но и для выбившегося из сил победителя: не дождавшись желанной свадьбы, он тоже падает замертво и оставляет невесту соломенной вдовой.
Мало-помалу местность пустела. Столица Ассама окружена обширными болотами, питаемыми притоком Брахмапутры, где обитает множество тупоносых крокодилов, чьи треугольные челюсти позволяют с уверенностью отнести их к роду аллигаторов. Эти рептилии весьма охочи до человеческого или собачьего мяса.
Изредка можно было заметить несколько хижин, на крышах которых сидели павлины, распустив перед павами великолепные хвосты. Кое-где болота окультурили и превратили в рисовые плантации.
Жара стала нестерпимой, и Сахур несколько сбавил ход, но все еще шел довольно бодро. Наездники чувствовали себя как в лодке, раскачивающейся на волнах. Вскоре слон выбрался на утоптанную дамбу: она тянулась вдоль каналов, густо покрытых лотосами нелумбо. Крупные корни нелумбо, растений, предпочитающих мелководье, считаются в Индии лакомством, а собирают их с помощью особых железных грабель. В небе, высматривая падаль, парили коршуны, сарычи и вороны. Мимо пролетали цапли и марабу.
Вдруг корнак резким криком остановил Сахура.
– В чем дело? – спросил Тремаль-Наик.
– Я вижу раджпутов, господин.
– Ну и скорость у них! Раджпуты, как я погляжу, не только отменные наездники, но и неутомимые ходоки. Где же они?
– Вон там, господин. Идут по берегу мертвого озера.
