– Спасибо, что удружил. Найди мне нонче моего однокорытника по семинарии Михаила Михайловича Черкутинского. Они, молодые, высокородные, тут рядом, во дворце, почитай каждый вечер собираются у Александра Павловича, у внука императрицы. Я ему сейчас коротенько напишу, а ты уж, ради Бога, ему записочку-то передай. А на словах… на словах скажи, что императрица на меня беспредметно зла. Ну, он поймёт…
* * *
Когда государственный преступник назвал имя – Михаил Черкутинский, поручик Егоров закаменел. И с горечью подумал, как неловко и стыдно попал он между чьих-то колёс. Тех колёс, что не имеют жалости и вообще – человеколюбия. Ведь весь Петербург знал явно, и о том даже вслух говорил, что Михаил Черкутинский спознался с иезуитами, мало того, даже с масонами! За эту связь, рассказывают, был однажды крепко бит Михайло Ломоносовым. А Гавриил Державин, сенатор и кавалер, откровенно говорил на раутах, что «этот, молодой сановник, поляк и сопляк Черкутинский, набит конституционным французским и польским духом». Не так давно по городу стали говорить, что он сильно и даже нагло хлопочет через внука императрицы, цесаревича Александра Павловича, о дозволении иезуитам вводить в России католическую веру. И даже насильно склонял через оплаченных им особых миссионеров вступать в ту, католическую веру всех российских мусульман и даже идолопоклонников. В Сибири, в Астрахани, в Оренбургской губернии…
* * *
– Я что-то не то у тебя попросил? – обеспокоился Пётр Андреевич Словцов, увидев некое изумление на лице поручика.
– Да я как-то не знаю… – протянул поручик Егоров.
Ему вдруг показалось противно даже говорить с человеком, который посылает его к Черкутинскому и, мало того, является его другом!
– У меня другого человека здесь нет, – прошептал Петр Андреевич. – Мишка Черкутинский в моё время был хорошим человеком. Если же нынче он… скурвился, так не ходи, не надо!
– Я схожу, Петр Андреевич. Только как бы тебе греха от этого визита не стало…
– Отмолю тот грех. А тебя никаким боком к нему не пристегну. Слово даю православного человека.
– Пойду! Пиши записочку!
* * *
Михаил Черкутинский тот вечер проводил, как обычно, в покоях внука императрицы, у цесаревича Александра. Здесь по вечерам собирался весьма тесный в дружеском отношении кружок молодых дворян, призванных, как полагала Екатерина, развлечь внука и, главное, отвернуть внука от отца его – Павла Петровича.
Павел Петрович, кобель уродливый, свои вечера наполнял вином, музыкой и чтением вслух. А на што сие молодому будущему царю Александру?
В покоях самого цесаревича Александра музыка не играла, голорукие бабы не шландали. Что ж, здесь много говорили, много спорили, и те споры да разговоры не всегда отличались государственной благонамеренностью. Но это бывает, по молодости лет будущего императора, да и вообще – по молодости.
Восемь личных людей Екатерины посменно, в одеждах прислуги, бывали на тех вечерах, и кто там что выдвигал, какую реформу или, скажем, политику насчёт Европы али России, про то бабка цесаревича Александра, императрица Екатерина, всегда убедительно знала.
Миша Черкутинский да Иван Мартынов, выпускник той же семинарии, что и Черкутинский, ближе всех сошлись с будущим государем. И, читая докладные дворцовых шпионов, Екатерина благостно улыбалась и не раз ей приходила вольная мысль: «А как бы это… внука поперёд отца его, Павла, посадить на престол российский? Гвардию, что ли, попросить»?
