Анестезиолог в зеленом костюмчике так и не пришел, наверное, забыл про свое обещание. Я, правда, так ничего и не придумала. Джинны разрешали загадывать три желания, Зеленый одно – слишком мало, чтобы не совершить ошибку.
Приехали. Операционная совершенно пустынна, окно такое же голое, как я. С меня сняли простыню, и я перелегла на холодный операционный стол. Под спиной оказалась какая-то еще более холодная квадратная штучка, которую мне захотелось убрать, но оказалось, что так надо. Я расползаюсь по столу, и меня накрывают другой простыней – серовато-желтой и мятой, типа жеваная ткань, когда-то было модно. Лежу. Десять утра. Пришла операционная сестра.
– Вас как зовут?
– Акс… (Хотя, в целом, я уже не уверена, что меня так зовут, голое существо имени не имеет). Я – Сегодняшняя Вена.
– А меня Ира. Клади ручку сюда.
– Что это?
– Рукав, специально придумали.
Если на операционном столе не лежать, то можно вполне самому догадаться, как он устроен и что за штуки прикреплены к нему справа и слева.
– У вас очень холодно.
– Да, в операционной всегда так, так положено, придется потерпеть. Поработай ручкой.
Я сжимаю и разжимаю пальцы, чувствую, какие они холодные и как медленно двигаются. Ира ставит катетер прямо на внутренний сгиб локтя.
– А это что?
– Это капельница.
Вижу, что капельница, я хотела спросить, что там внутри, но забыла, как это сделать.
Трясет от холода, простыня прыгает, изображая желтое море.
– А вдруг я буду кашлять?
– Ну и кашляйте. Я все хорошо закрепила, не вылетит. А почему вы вдруг будете кашлять?
– Ну не знаю, а вдруг.
– Да кашляйте, вы ведь живой человек.
– Хорошая шутка.
– Я не шучу, вы пока живая, все признаки, – Ира вдруг начинает кашлять.
Мы смеемся и переходим на «ты».
– Да ну тебя.
– Я вообще тихо буду лежать. Я тут стесняюсь. Я не одета.
– Да ты что? Тогда я за тебя кашлять и…
Откуда-то сбоку появляется незнакомый доктор и спрашивает:
– А что у нас больная так трясется? От страха?
– От холода, – с каким-то презрением говорит Ира. И я ей за это благодарна. Мне не страшно вовсе, хотя, может, это и ненормально. Я не больная. Мне немного голо и очень холодно. И это все.
– А вы, доктор, разденьтесь, – неожиданно предлагаю я и подмигиваю Ире.
– Если не боитесь, – смеется Ира.
Боковой доктор не ответил – он исчез. Раз – и испарился.
Из-под плеча выплыло Зеленое Облако – анестезиолог. Просит сесть и прогнуть поясницу – это такое у него желание с утра. Исполнять? Какое там – поясница ледяная, точнее, поясница улетела, теперь ее не поймать. Облако говорит:
– Не опускать плечи. Прижать подбородок к шее. Сидеть прямо. Прогнуть улетевшую поясницу.
Я, как червячок, пытаюсь что-то изобразить и еще стесняюсь, ловя улетающее желтое море. Зеленое Облако неожиданно улетучилось, я расслабляюсь и смотрю в окно – там дымная осенняя Москва, район Соколиной горы, большие серые дома, ожидающие зимы деревья, голые ветки, по которым прыгает моя улетевшая поясница. – Так, – Облако вернулось, повторяет свои задания и к ним прибавляет «наклониться вперед».
Я пытаюсь сделать: кручу головой в разные стороны, потом поддаюсь холоду. Просто ужасно, я вижу, как синеют торчащие из моря ноги. А поясница чирикает за окном.
– Прогни поясницу.
Глядя на заоконную поясницу, я что-то прогибаю, раз просят, но что – точно сказать невозможно.
– Это все? Ты чего? Прогибай поясницу!
– Я не могу, очень холодно. Ничего не чувствую, можно меня еще накрыть простыней?
