Она сама занимается сортировкой продуктов, из каждого пакета вытаскивает содержимое, обрабатывает антисептиком, обтирая со всех сторон пакеты.
Потом перемещает одни на кухню, другие – в холодильник, а третьи – на балкон.
Я остаюсь всё там же, наблюдая, как идёт у Сони работа.
Неожиданно внук не выходит на вечернюю игру, которая в эти дни устанавливается у нас как новая традиция.
Все понимают, что он тоскует по Кате. Она сейчас на Алтае и тоже на карантине.
Когда он настаивал, чтобы Катя жила у нас, я сказал, что это нарушение требований карантина, поэтому нежелательно.
Защёлкнув свою дверь, внук даёт знать, что хочет остаться один.
– Раздавай кости на троих, – сказала Соня мне громче обычного. – Не будем ждать его, сейчас ему лучше побыть одному.
– Нет повода ссориться! – говорю я тоже громко.
– Только вчера всё было хорошо… – не договаривает бабушка. – Он показывает всем дурной пример, пусть отдыхает.
– До конца апреля выдержать! – говорю я. – Тогда избавимся от вируса.
– Все прогнозируют, что тяжёлые последствия сейчас в Италии, США и в Турции, – сказала Соня.
– Боюсь, это надолго, – говорю я. – Дай бог, чтобы весенний посев прошёл без вмешательства ковида.
Какие бы бедствия мы не испытывали, надо думать о хорошем и светлом деле, тогда та дорога придёт к нам!
Моя семья, тут отмолчавшись, даёт мне слушать тишину.
И это похоже на время чтения молитвы.
Из комнаты внука вдруг доносятся звуки гитары.
– Мы будем играть или нет?! – говорит на этот раз строго бабушка.
– Да-а! – отвечает внучка из своей комнаты.
– А как же?! – подаёт голос из своей комнаты внук.
Я встал приготовить круглый стол для игры.
Соня пошла на кухню, нарезать фрукты.
Мы заняли свои стулья: я напротив внука, а Соня против внучки.
Согласие на участие в игре внука облегчило нашу душу, отодвинув предчувствия долгой натянутости отношений в семье.
Игра в Руммикуб заставляла нас возвращаться к прежнему укладу.
Тем не менее, как всегда, я спрашивал то у внука, то у Сони цвета фишек.
Мой дальтонизм провоцировал их веселье, чуточку избавляя от гнёта домашнего режима.
Все трое заливались смехом, а мне было тепло на душе и без смеха.
– Дети, вы на связи с институтами? – спрашивает вдруг бабушка. – Что-то никаких щебетаний ваших не замечаю?
– Бабушка-а! – отвечает внучка раздражённо. – Сегодня был английский язык, потом история кино. В следующий понедельник лекция по экономике
5. ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО
Пока бабушка раздаёт фишки – ждём.
Оглянувшись, я вижу, что небо застлано тучей, а потом вовсе пошёл снег такими редкими хлопьями, что каждое видно хорошо.
Мне интересно, и я, встав, подошёл к окну.
Белые лёгкие лоскутки парили в воздухе и, опустившись на асфальт, тут же таяли.
Потом превращались в чёрное пятно.
От форточки до моих ступней добрался холодный воздух.
Кашлянул, и даже пришлось натянуть носки, вывернув их на лицевую сторону.
Они тут сушились на батарее.
Ступни мои приняли их с благостным чувством.
Ветви ясеня, что растет напротив нашего окна, ещё не обрели листья.
Зелень никакая, одни прутики.
Лишь кончики ветвей отметились крохотными бутонообразными почками.
Вдруг прилетела серая ворона. Не успела сесть на чашу меж трёх ветвей ясеня, и тут же её не стало видно.
Так пернатые ложатся на дно гнезда, когда хотят замаскировать себя от посторонних взглядов.
Пристально вглядываясь, замечаю, что там прутья от гнезда.
Оказывается, в этом году городская ворона там свила гнездо.
