Отсюда мне видны стены кирпичной пятиэтажки, что правее спуска.
В подвальном помещении пятиэтажки разместился Христианский центр.
Окна его наглухо зарешёчены.
Над ним два окна первого этажа в квартире, арендованной дворником, окна также зарешёчены, только кованым железом.
Над всеми этими домами в небе ярко светит солнце.
Его не видно из нашей комнаты, но я знаю, что оно там есть.
На улице уже потеплело.
Весенний день заманивает меня на прогулку.
Но делать этого людям пока нельзя.
Половины окна, с собранными вверх жалюзи, достаточно, чтобы почувствовать себя участником внешнего мира.
Освещение, тепло от батареи и небывалая тишина на нашей Одиннадцатой Текстильщиков делают мою семью борцами против ковида!
– Кажется, везде предвидят приближение заразы века! – говорит мой внук вдруг. – Как это, возможно?
Из сказанного внуком в моей голове остаётся слово «предвидят».
Закрытые двери, пустующая улица за нашим окном, где гуляют одна трясогузка и пара голубей – разве всё это не предсказывает безнадёжность?
Сегодня – как вчера. Ничего не меняется.
Хотя мы всё время надеемся увидеть что-нибудь другое. Поэтому я говорю:
– Надо надеяться на лучшее.
– Пора думать о себе, – перебивает меня вдруг Соня. – Нас много, а власть у нас одна!
– Зараза убивает нас по отдельности, а не с правительством вместе! – говорю я. – Ковид вступил битву с одним человеком.
Ему на руку, чтобы мы боялись его и как можно скорее обрели ковидофобию!
От одного переходя к другому, а далее к любому, он добивается своей цели. Скажу откровенно, что на деле, я не вижу пользы от режима одомашнивания человека.
Из домашнего режима мы выйдем другими.
Как говорит Владимир Фёдорович, инфицированными гиподинамией, доходягами.
– Как космонавты! – острит внук.
– У них есть все условия для движения, – говорю я. – А у нас, кроме тренажёра, ничего. Разве, это не льёт воду на мельницу ковида?
– Мы, жители Одиннадцатой Текстильщиков, участники исторического события, – говорю я.– Всего человечества!
– Мне перечислили на счёт 2000 рублей из того, что Президент обещал! Ура! – вдруг заявляет Соня.
Я хочу продолжать свою мысль, а жена торопит:
– Посмотри, посмотри! Тебе тоже должны поступить деньги!
Обычно по щебету своего телефона я узнаю о поступлении. На этот раз его не было.
Я проверяю свои сообщения, но там всё пусто.
– Недоразумение, – говорит Соня и добавляет. – Карантин ведь не закончился, потом переведут.
Тут мы углубляемся в свои мысли.
Мы оба пенсионеры в одной семье, и вдруг такая ситуация, поставившая нас в неловкое положение.
Я смотрю в окно на спуск.
Там пернатых, как и людей, или собак – никого не видать.
– Ты права, – говорю я Соне. – Нам пора думать о себе
– Нет повода для грусти, – останавливает меня жена.
– Я прекрасно понимаю, что человек должен думать о своём благополучии с рождения, – говорю я, – но мы жили в другом измерении времени и в другом государстве.
Советская жизнь отучила нас от этого, прививая привычку думать обо всех.
Иди, помогай другим, потом кто-то подумает о тебе!
Соня молчит.
Я знаю, на деле она думает.
Голова моя воспроизводит тут мысль философа:
«Слабые и неудачники должны погибнуть»
6. ЗА КРУГЛЫМ СТОЛОМ
Мы собрались в большой комнате поиграть SCRABBLE.
Я занял белый деревянный стул, имеющий привычку на любое моё движение издавать скрип, хотя он имеет репутацию лучшего места в большой комнате.
Его придерживали для меня, хотя и другие стулья тоже белого цвета, но они из пластика.
