Опять же не с первой попытки села и помчалась дальше. Только поворотов теперь остерегалась. И двигалась больше по прямой. Изредка, когда нет авто и пешеходов, позволяла себе ускориться. Лучше самой убиться, чем кого-нибудь ненароком придавить. Наверно, когда получу права и сяду за руль (по наивным планам Хаят, мой будущий мифический богатый муж в качестве подарка на свадьбу должен купить машину), буду такой же прилежной боякой.
Скоро выбралась на шоссе. С замиранием глядела в ожившее полотно дороги под колесами. Это было похоже на то, что происходило в моей новой жизни…
Через какое-то время с непривычки, от дикого напряжения заныли плечи, икры. Благо впереди остановка для междугородних автобусов. Ба-а, та самая! Окрашенная зеленой масляной краской, с красной жестяной звездой на решетке. А я уж и забыла о ней.
Руки дрогнули, и руль сам лихо завернул под навес остановочного павильона.
Стала жадно осматриваться, на ходу потягиваясь, разминая поясницу и зад, отсиженный до состояния бетона. Вернулась к тому предполагаемому месту, где мы с Хаят поочередно дожидались друг друга из кустов. Вот следы от колесиков сумки. Вот здесь я провалилась каблуком в трещинку асфальта, и он застрял. А чуть поодаль, в траве, валялась красненькая смятая пачка. Мелькнул в памяти небрежный жест закуривания последней сигареты (сначала предложил мне, но я, разумеется, отказалась) и отбрасывания пустой пачки. Как порядочный, с понтом дела хотел попасть в урну, но промахнулся. Да, я влюбилась в мазилу!..
Вдруг поднялся ветер и понес эту пачку на проезжую часть. Мне вздумалось погнаться за ней. Поймала, уселась на скамью, стала разглаживать, вычитывать весь мелкий текст. В легком забытьи подолгу вдыхала в себя… Нет, я не курящая. И у меня нет табачной ломки. Тут другое. Но это мой тайный секрет.
Когда вернулась, той злополучной машины, по счастью, уже не было. Значит, все улажено. Зато во дворе другие изменения. Над двором в стоговище возвышается янтарное пахучее сено. Дядя Гера все же приволок обратно телегу, пропавшую вместе с ним две недели назад, по которой так убивалась Люся. Иначе покоя не дала бы. И когда успел все покидать? Одному с такой работой не справиться. Один в процессе стогования подает, закидывает порцию сена, а другой принимает и слой за слоем укладывает по периметру, утаптывает, подправляет…
А над отчим домом удивительный закат! Облака с акварельными хрупкими краями. Даже ночью такое небо не теряет светлой прозрачной нежности. Поцарапать его боишься одним легким дыханием или случайным взглядом. Оно такое же тонкое, мягкое, со сливочным вкусом майского домашнего масла, с лоскутками пуховых туч. Интересно, можно дом Люси назвать отчим? Ведь «отчий» от слова «отец», а он здесь родился и вырос. Или отчий дом – это тот, в котором сама выросла, пусть и без отца?
Я, воровато оглядываясь, закатила велик в гараж, а то Люська, откуда ни возьмись, вдруг напустится на меня за своих задетых кур и раздавленные георгины.
Хотела было быстренько перекусить в летней кухне после такой-то прогулки! Первый раз на велике – и столько километров осилено! Полностью измученное туловище. Еле передвигаюсь. Да вот только застыла на месте возле чуть приоткрытой двери.
Внутри в полном разгаре обсуждение моей персоны и моей же участи:
– …Я думал, они в тюрьме, – удивляется молодой незнакомый голос.
